Облаченные в черные плащи с поднятыми капюшонами странники беспрепятственно покинули гавань, растворившись в трущобах нижнего предела. Там вперед вышел пожилой мужчина с походным мешком за плечами, а троица воинов наоборот почтительно отступила назад. Пока они шли к цели, по бокам тянулись покосившиеся дома и дырявые лачуги рыбаков. Мужчина впереди двигался быстро, не глядя по сторонам, словно местность была ему хорошо знакома. Из трущоб они вышли на широкую улицу, очутившись как раз напротив столба с указателями. На гладких деревянных дощечках человек в капюшоне прочел: «Храмовая площадь», «Серая башня», «Казармы», «Цех красильщиков».

Указав сухим пальцем на нижнюю доску, старик, тем не менее, зашагал по другой улице в сторону холма, на котором стояла пушечная башня. Размытые очертания полной луны в тумане и ее положение над горизонтом сильно его беспокоили. Часто посматривая в небо, он наблюдал за самой яркой звездой, произносил слова на непонятном языке и отрицательно мотал головой. Ночь шла на убыль, а вместе с ней утекало и время. Близ развалин каменной стены им даже пришлось срезать путь, поднявшись по травянистому склону на один из холмов со смотровой площадкой.

Покинув нижний предел, они достигли средней четверти и, обогнув затянутую плющом пушечную башню, через чужой огород попали на нужную улицу. Двухэтажные дома с вывесками-щитами тянулись отсюда вплоть до торговой площади у южных ворот, за которыми начинались фермерские угодья. Подъемный мост был поднят. На стене пылали жаровни. Неподалеку от барбакана виднелась широкая каменная лестница, уводившая в верхний предел. Арка, под которой дежурили копейщики, ночью была перекрыта воротами, но для простых путешественников проход был закрыт и днем. Впрочем, если бы воины сбросили плащи перед стражей, их бы немедленно проводили наверх и приютили в роскошном особняке какого-нибудь зажиточного торговца. Разумеется, так делать никто не стал. В эту ночь странников интересовал не покой. Они искали мастера по металлу, а высокий фахверковый дом с покатой крышей, к которому шел старик, был главной целью их путешествия. О том, что это кузница, свидетельствовала рассохшаяся вывеска с изображением наковальни, висевшая на выступавшей из стены балке.

Один из воинов поднял руку, собираясь постучать в дверь, но, уловив звук шагов, потеснил остальных. Едва тьму рассеял свет факела, все четверо скрылись за кузницей, проводив взглядами одинокого ополченца. На страже было характерное для защитников Готфорда голубое сюрко с вертикальными белыми полосами и кожаные наплечники.

Округлый шлем с низким надзатыльником сверкал в свете факела, словно мокрый валун на солнце. Кольчуга натянутая поверх грубой стеганки тихо позвякивала при шаге. Дозорный постоял возле огорода, посмотрел на помятую траву и, не обнаружив ничего подозрительного, зашагал вниз по улице в сторону гавани.

Вернувшись к двери, старик несколько раз ударил по преграде костяшками пальцев. Сквозь щель меж ставнями блеснул огонек свечи. Стоило седовласому кузнецу снять щеколду и засов, как внутрь ворвался самый рослый и сильный воин с черной бородой. Пожилой мужчина, по-видимому, не ожидал, что на родной улице ему может угрожать опасность. Поэтому, узрев перед собой бородатого рыцаря, он, наверное, решил, что это какой-то важный клиент, который не может ждать. Когда же мужчина увидел, что в дом заходят еще два воина, то сразу все понял. Следующий его шаг был предупрежден. Первый визитер зажал кузнецу рот стальной перчаткой. Второй бросился к кровати, на которой лежал коренастый парень. Заметив незваного гостя, юноша в длинной рубахе соскочил на пол и схватился за кочергу, но удар кулака вернул его на место. Когда пыль улеглась, в кузницу неспеша вошел старик, попутно затворив за собой дверь. К ужасу обитателей дома он запер ее не только на щеколду, но и на засов.

— Вас убивать мы не будем, — мягким голосом вымолвил тот, словно знал, о чем те думают.

— Вы в чужом доме, — сквозь печатку выдохнул беловолосый хозяин кузницы.

— Неужто, — рассмеялся рослый воин, отпуская разгневанного мужчину.

Старик у двери аккуратно снял плащ и повесил его на крюк, оставшись в черной велюровой мантии. Кузнец и юноша затаили дыхание, разглядывая диковинный наряд. Рукава и полы одеяния были украшены магическими символами. Через грудь крест-накрест тянулись две перевязи из черной кожи, усыпанные драгоценными камнями. Талию стягивал широкий пояс с пряжкой в форме черного паука. На нем в десяти плоских чехлах с заклепками хранились магические болы. Пред ними стоял самый настоящий некромант, служитель Ниргала и повелитель нежити. Удивление отца и сына можно было понять. В Магории и Форстмарде на некромантов тысячи лет велась охота и без причины они людям не показывались.

Встретившись лицом к лицу с врагом всего сущего, пожилой кузнец не испугался, а лишь презрительно фыркнул. Чародей подал знак спутникам и те одновременно сбросили грязные плащи и сняли шлемы.

— Гамеланцы! — воскликнул юноша, продолжая сидеть на кровати под неусыпным взором рыцаря.

Это были братья святого воинства — стальной кулак гвардии Ремана II, в любой битве шедшие в авангарде армий, и первыми принимавшие удар черных псов гримлаков и воинственных никтфутов; люди, чье тело с ног до головы было заковано в серебристые доспехи, выкованные лучшими кузнецами королевства. На инкрустированных золотыми нитями кирасах сиял солнечный диск с семью столпами — символ их общей веры — сатутвитанства. Треугольные забрала были расписаны растительными узорами. Каждый элемент брони был искусно украшен и подогнан, позволяя воину свободно двигаться. Прочие рыцари и солдаты предпочитали ходить в одежде, надевая доспехи перед битвой, но гамеланцы полностью отдавались ратному делу, согласно древнему кодексу снимая броню лишь на время отдыха.

Бронированная троица выпрямилась, словно на военном смотре, и обратила взоры на старика. Юноша тем временем с завистью разглядывал оружие воинов. Святые мечи двух гамеланцев, висевшие на расписных поясах, были выкованы из драгоценной лунной стали. Оружие третьего воина было необыкновенным. Длинное, прямое лезвие без единой зазубрины почти касалось пола, и гамеланцу приходилось придерживать его за рукоять. Оно покоилось в обрезанных ножнах и сверкало точно поверхность смотрильни. Любой магорец, будь то кузнец или безродный нищий, без труда узнал бы вергальский клинок. Легендарные именные мечи, доставшиеся людям от меандрийцев, прародителей всех народов мира, считались лучшим оружием на свете. На просторах пустыни Суран их называли «зеркальными». Каждый был выкован из неизвестного металла, подобного тому, что иногда падал с небес в огненных шарах. К середине Промежуточного Цикла на всем Гамелане, согласно отчету королевских грандмастеров по кузнечному делу, насчитывалось сто тридцать семь подобных клинков. Никто не знал, кто их выковал и как их найти. Клинки, как правило, находили случайно, или отбивали в бою, и этот воин, по всей видимости, был одним и тех счастливчиков, которым в этом деле сопутствовала удача.