— Как ты сказал? — с ухмылкой переспросил Гриффин, и о чем-то крепко задумался. — А что, звучит неплохо.

Он осушил еще одну кружку и наконец посмотрел на него, потом лукаво улыбнулся в бороду и произнес:

— А ты, наверное, хочешь еще винца?

— Не откажусь, — встрепенулся Бунт, не понимая, с чего такая щедрость. Впрочем, надежда так же быстро улетучилась, едва Гриффин взял его кружку и убрал под стойку.

Разговор исчерпал себя сам. Молодец в белой рубахе вышел в зал и стал убирать со стола, за которым недавно обедали охотники. Когда кто-то заходил в таверну, Гриффин сходу понимал, кто перед ним и сколько денег будет потрачено. Когда же на пороге появлялся он — бродяга Бунт, Гриффин даже не смотрел в его сторону. Даже бандиты, коих на Миркхолде скопилось немало, не замечали его, когда он шел по дорогам и лесам. Всем и так было понятно, что он такое и какая благость сокрыта в его мошне.

— Чтоб ты провалился, — сквозь зубы прошептал Бунт.

Он взял мешок и вышел наружу, напоследок еще раз удостоив вниманием Крэйна и связку отполированных ключей у него на шее. Если Торгрим не доберется до Гриффина, это рано или поздно сделают местные крестьяне. Такие «украшения» пугают людей сильнее войны и мора вместе взятых. В любом случае потеря будет невелика. Гриффин был алчным поддонком и заслужил хороший укол вилами в задницу.

Пожелав хозяину «Упокойки» скорейшей встречи с Ниргалом, Бунт зашагал к ближайшей еловой роще, туда, где стояли самые высокие деревья. Осмотрев местность и убедившись, что поблизости нет монстров, он срезал ножом с десяток еловых веток и забрался с ними на каменную террасу. Сложив там все и положив сверху теплый лоден, он свернулся калачиком и закрыл глаза. Здесь он был в относительной безопасности. Бескрылые птицы с острыми клювами и огромные жуки, обитавшие в этой части острова, не умели лазать по камням.

Проклиная все на свете, Бунт положил под щеку кулак и задремал, а когда открыл глаза, увидел алеющий небосвод. Солнце стало опускаться, и через несколько часов должно было скрыться за морем. В еловой роще внизу стало еще темнее. Лес уже наполнили тревожные звуки, возвещавшие о пробуждении ночных насекомых. Быстро смотав лоден, он закинул мешок за спину и спустился вниз. Перспектива провести ночь под открытым небом, да еще рядом с местным кладбищем, его не радовала.

Оставив лощину позади, Бунт вышел на широкую дорогу и по ней спустился с холма к болоту, за которым начинался простор. Впереди до горизонта раскинулись бескрайние пшеничные поля. Дорога уводила влево к утесам, окружавшим срединную долину кольцом. Земля здесь была не такой плодородной, как на высокогорных пастбищах, зато возделывать ее крестьяне могли в безопасности. В гигантской долине жили самые богатые фермеры на острове и именно сюда стремились попасть все подёнщики, не нашедшие работу в Готфорде.

Глядя по сторонам, Бунт убыстрил шаг. Он решил идти так быстро, как только сможет, пока не дойдет до фермы Фридриха, а если арендатор все-таки ему откажет, напроситься на ночлег.

Пройдя несколько миль по извилистой дороге, он хотел срезать путь через пашню, когда услышал за спиной стук копыт. Навстречу ему во весь апорт мчались три всадника. Их остроконечные шлемы сверкали на солнце. Кольчатую броню каждого закрывало голубое сюрко с белыми полосами. Стражников из Готфорда на фермах он обычно видел в конце месяца, когда требовалось собрать налог с арендаторов. Покопавшись в памяти, Бунт вспомнил, что сейчас только середина месяца и ни о каких поборах речи быть не могло.

Сойдя с дороги, он стал ждать, пока ополченцы промчатся мимо, но они почему-то сбавили ход. Заметив на гнедом скакуне осанистого воина с обожженной щекой, Бунт сразу все понял и поспешил навстречу. Даже в форме и шлеме сержанта Арвина трудно было не узнать. Кроме шрама, из сотни городских стражей его выделял квадратный амулет с зеленым камнем в центре. Поля вокруг камня были испещрены непонятными письменами, а сам минерал испорчен длинной черной царапиной.

— Глазам своим не верю! Бунт! — произнес ратник, подведя скакуна к нему. — Что ты тут делаешь, друг мой? Солнце еще высоко.

— Ворвим меня выгнал.

Ополченец покривился, от чего ожег на правой щеке медленно подполз к нижнему веку. Сорвав шлем, он сбросил на лоб копну светлых волос и вытер вспотевшее лицо рукавом стеганки.

— Старый ублюдок, — процедил сквозь зубы Арвин, ударив кулаком по металлической тулье. — Этот скряга тот еще выродок. Даже нас к Ниргалу на рога посылает. Как ты у него полтора года продержался, в толк не возьму.

Вспомнив надменное лицо арендатора этим утром, Бунт хотел было поддержать сержанта, выдав порцию оскорблений в сторону старика, но совладал с собой и спросил:

— А что вы здесь делаете, да еще в такой час?

— Мы едем собирать налог.

— Но ведь сейчас…. — начал было Бунт, но лопоухий ополченец справа от Арвина его перебил.

— А ты думаешь, фермеры нам все сразу платят? Мы едем выбивать налог.

— Да. Вместе с дерьмом из одного горбатого говнюка, — прогремел громила-ополченец с арбалетом за плечами, и указал пальцем на северный край долины.

Кряжистого стрелка Бунт хорошо знал. Ренвику было за сорок и молодость свою он провел среди сброда в лесах на материке. Восемь лет назад он попал на Миркхолд в кандалах, и некоторое время работал на риклиевых копях, после чего комендантом Пайнрута был рекомендован в город, в качестве городского стражника. Как и любой арестант, громила за словами не следил, и Ниргала поминал чаще, чем родного отца.

Лопоухого стража, сообщившего о грядущей взбучке, Бунт не знал. О том, что юный ополченец северянин и что его зовут Иверинг, Арвин шепнул ему в пути, когда они галопом мчались меж полей.

Держась за приятеля, Бунт про себя не переставал благодарить Нисмасса за ниспосланную помощь. Добряк-сержант согласился подвезти его до фермы горбатого Барда, которая находилась как раз в пяти милях от надела Фридриха. Сейчас, покрывая милю за милей, он понял, что своим шагом смог бы добраться до северного края долины только к середине ночи. Да, это была большая удача, и вместе с тем появилось предчувствие чего-то недоброго, словно впереди поджидала какая-то опасность. Списав все страхи на тяжелый день и слова Ренвика, он стал смотреть на поля и вскоре очутился у Барда.