Бесплодие формирует чувство утраты как для отдельного человека, так и для пары. Многие анализы подразумевают физическое насилие, неотъемлемо связанное с любыми неестественными манипуляциями или хирургическими вмешательствами. Лечение может включать в себя риски и опасность, а также возможные неизвестные последствия. Результаты анализов и лечения могут оставлять пары в отчаянии.

Вместе с потерей спонтанности в сексуальных контактах пары часто испытывают потерю веры в свое физическое тело, а иногда даже и общее чувство того, что сами отношения в какой-то мере надломлены, повреждены или стали неполноценными. Часто присутствуют чувства вины, несоответствия и осуждения.

Некоторые люди могут горевать из-за ощущения, что они сходят с ума, по мере того как один тест на беременность за другим оказывается отрицательным, а никакой физической причины так и не выявляется. Возможно, эмоциональные факторы могут приводить к бесплодию. В нескольких исследованиях указывается, что зачатие произошло у прежде бесплодных пар после того, как они завершили или только начали процесс усыновления. Хотя повышенный стресс и тревожность могут на самом деле блокировать зачатие, легкомысленное предположение, что усыновление может каким-то образом ослабить напряжение и дать возможность началу беременности, может быть не только неверным для некоторых пар, но и неуважительным по отношению к их чувствам. Как и увещевания, которые часто делаются тем, кто пережил выкидыш, чтобы они «шли домой и попробовали еще раз», подталкивание к усыновлению в качестве катализатора беременности у бесплодных пар является в лучшем случае проявлением бесчувственности.

Другие исследования ссылаются на повысившуюся способность к зачатию у людей, сменивших партнера, когда, например, оценка способности женщины к оплодотворению резко повышается, когда она чувствует себя в безопасности в новых отношениях. Возможно, формирование более здоровых отношений в паре и создание более надежного фундамента для рождения ребенка могут снять внутренние блокираторы естественного здоровья и способности к зачатию. Однако такие возможности не должны использоваться в качестве эмоциональной дубинки, потому что пары, находящиеся в любящих и полноценных отношениях, все равно могут быть неспособны зачать ребенка.

В некоторых случаях может существовать связь проблемы бесплодия с эмоциями, которую можно разрешить, повлияв на физическую репродуктивную систему. Сьюзен пришла за консультацией и поддержкой после семи лет бесплодия. Она прошла несколько стадий анализов и лечения, не давших результатов. У нее был один сын в возрасте девяти лет, которого она легко зачала вскоре после свадьбы, но в последующие семь лет зачать больше не могла. Сын Сьюзен, Эдди, родился через три недели после того, как она узнала, что ее мать неизлечимо больна и ей осталось жить меньше года. Сьюзен и ее муж горевали во время рождения Эдди, находясь в шоке от новости, что мать Сьюзен вскоре может умереть.

Сьюзен и ее семья переехали в дом матери, и Сьюзен провела первые несколько лет жизни сына, заботясь о нем и своей умирающей матери. Она эмоционально отгородилась от большинства переживаний в тот период, чтобы выжить и справиться со смертью матери и огромным стрессом своей собственной ситуации.

В работе над горем по поводу ее собственной бесплодности стало ясно, что на самом деле она оплакивает потерю своей матери. Она провела необходимую работу с горем и освободилась от психологических и эмоциональных ассоциаций непомерной утраты с рождением ребенка. Через год она смогла зачать – это зачатие, как она чувствовала, можно было приписать тому, что ее эмоциональные муки разрешились и она вышла из продолжительного стресса.

Историю Сьюзен не следует истолковывать как диагноз или рецепт против бесплодия. На самом деле большая часть исследований не указывает на существование особых взаимосвязей между эмоциональной жизнью способных и неспособных к зачатию мужчин и женщин, но говорит о мириадах неизвестных возможных факторов, способных повлиять на любое обстоятельство жизни.

История Сьюзен может только напомнить нам, что каждую утрату следует в полной мере оплакать и исцелить, чтобы она не привела к последующей. Таким образом, первостепенное значение имеет признание бесплодия в качестве причины, вызывающей горе, и рассматривание родителей, которые не могут зачать, но отчаянно этого хотят, как скорбящих родителей.

Каждый год к пострадавшим от связанной с деторождением утраты присоединяются новые горюющие: 600 000 – 800 000 женщин, у которых может произойти выкидыш, 60 000 переживших внематочную беременность, родители почти 250 000 жертв младенческой смерти, 15 000 родителей, столкнувшихся с СВДС, 1,5 миллиона женщин, сделавших аборт, и более 3 миллионов, которые не могут зачать. Все эти горюющие оплакивают то, что они потеряли, то, что будет продолжаться в каком-то смысле ограниченный период времени, а в другом – всю жизнь в виде незаполненных пробелов. Мы оплакиваем детей, которые когда-то существовали, а теперь ушли, и тех, которых никогда не будет. Мы оплакиваем наши мечты о первых шагах ребенка, первых словах, первых зубках. Мы оплакиваем шум детской игры, их голоса в классе, табели с оценками, которые мы никогда не увидим.

Наша задача – исцелиться, чтобы эти утраты и процесс их оплакивания мог стать богатым источником блага, а не непродуктивного страдания. Мы не можем забыть, но мы можем исцелиться.

Кроме миллионов родителей и членов их семей, оплакивающих потерянных детей, есть еще миллионы тех, кто горюет по поводу беременности и переживаний, связанных с родами. Хотя связанная с деторождением утрата может принимать разные формы, процесс оплакивания знаком и женщинам, выносившим ребенка, вне зависимости от их различного опыта. В этой главе рассматривается траур, связанный как с нормальным, так и травмирующим переживанием родов (включая преждевременные роды и кесарево сечение), а также горе от передачи ребенка на усыновление и продолжающийся процесс горевания на каком-то уровне от рождения и взращивания физически или психически неполноценного ребенка.