Отсюда, в частности, своеобразие категории «должного» в психологии. Действительно, кому чего «должны» механизмы и процессы? Но, тем не менее, мышление вынужденно побуждается мотивами, мотивы – позицией личности, личность – задачами общечеловеческого масштаба. И это происходит вовсе не вследствие лишь извне заданного императива или культурной конвенции, но потому, что эта сцепка обусловлена самим местом психики в составе человека и тем общим принципом, через который этот состав приводится в движение. И в этом плане «должное» становится близким к «нормальному», к тому, что ведет к согласованности в устремлении к сущностному и, значит, к общему смысловому оправданию всего движения жизни в целом.

В рамках культурно-исторического направления отечественной психологии история исследования смысловой сферы пока достаточно обозрима. Исходный этап связан с работами основателей – Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, А. Р. Лурии и др. Следующий – с созданием в 70-х годах прошлого столетия на факультете психологии МГУ Межкафедральной группы по изучению психологии личности, результаты работы которой наметили контуры нового поворота в изучении смысловых образований [199] .

Идея создания Межкафедральной группы возникла «снизу», от молодых тогда сотрудников, и была поддержана деканом факультета и заведующим кафедрой общей психологии А. Н. Леонтьевым, который внимательно курировал работу, не раз обсуждая ее результаты с руководителем группы и его заместителем (соответственно автором этой книги и А. Г. Асмоловым). Очень помогли своими щедрыми советами, беседами, консультациями А. В. Запорожец, Б. В. Зейгарник, П. Я. Гальперин, Л. С. Цветкова. Непосредственно в обсуждениях и работе группы на разных этапах участвовали Н. Н. Авдеева, Е. З. Басина, Л. В. Бороздина, Ф. Е. Василюк, О. М. Дерябина, Е. Е. Насиновская, Л. А. Петровская, В. А. Петровский, А. А. Пузырей, В. Э. Реньге, Е. Т. Соколова, А. С. Спиваковская, Е. В. Субботский, К. Г. Сурнов, А. У. Хараш, Е. И. Шлягина и другие.

В начале 80-х Межкафедральная группа, выполнив в основном свою координирующую роль, была распущена и начался следующий этап. Ведущие участники группы (А. Г. Асмолов, Б. С. Братусь, В. А. Петровский, Е. В. Субботский, А. У. Хараш и другие) самостоятельно продолжили и, как при всяком научном движении, видоизменили свои представления, создав собственные оригинальные концепции. С конца 80-х – начала 90-х стали оформляться и многие другие исследовательские направления (отталкиваясь и полемизируя с работами Межкафедральный группы). Назовем, например, концепции Ф. Е. Василюка, В. К. Вилюнаса, М. Кальвиньо, Д. А. Леонтьева, Е. Е. Насиновской, В. Ф. Петренко, А. А. Пузырея, В. С. Собкина, В. В. Столина, А. Г. Шмелева и др. Разумеется, проблема смысла затрагивалась и в иных (нежели культурно-историческая) психологических школах, но здесь мы не будем специально углубляться в данные взгляды, поскольку это составляет особую, требующую отдельного изложения тему [200] .

Каковы же основные, зафиксированные в культурно-исторической школе, свойства смысловых образований, их отличия от сферы значений, знаний, умений человека?

К числу таких основных отличий можно отнести, по крайней мере, следующие четыре. Во-первых, смысловые образования существуют не только в осознаваемой, но часто и в неосознаваемой форме, образуя, по выражению Л. С. Выготского, «утаенный» план сознания. Во-вторых, они не поддаются прямому произвольному контролю и чисто словесным, вербальным воздействиям («личность не учат, личность воспитывают», – подчеркивал А. Н. Леонтьев). В-третьих, смыслы не имеют своего «надындивидуального», «непсихологического» существования; они не бытуют сами по себе, как мир значений, культуры, который может быть отторгнут от нас и представляет собой нечто объективное, заданное. Наконец, в-четвертых, смысловые образования не могут быть поняты и исследованы вне их жизненного контекста; заостряя это положение, можно сказать, что психологию личности должны интересовать не отдельные факты, а акты поведения, то есть целостные ситуации и их взаимосвязи, в которых возникают и находят свое проявление те или иные смысловые отношения к действительности.

Перейдем теперь к специфическим функциям смысловых образований как основных конституирующих единиц сознания личности. Обозначим здесь лишь две функции, являющиеся наиболее значимыми в контексте нашего изложения.

Во-первых, это создание образа, эскиза будущего, той перспективы развития личности, которая не вытекает прямо из наличной, сегодняшней ситуации. Если в анализе реальной человеческой деятельности ограничиться единицами мотивов как предметов потребностей, единицами целей как заранее предвидимых результатов, то будет непонятно, за счет чего человек способен преодолевать сложившиеся ситуации, сложившуюся логику бытия, что ведет его к выходу за грань устоявшейся сообразности, к тому будущему, которому он сам сегодня не может дать точных описаний и отчета. Между тем это будущее есть главное опосредствующее звено движения личности. Без учета этого обстоятельства нельзя объяснить ни реального хода развития человека, ни его бесконечных потенциальных возможностей [201] .

Смысловые образования и являются, на наш взгляд, основой этого возможного будущего, которое опосредствует настоящее, сегодняшнюю деятельность человека, поскольку целостные системы смысловых образований задают не сами по себе конкретные мотивы, а плоскость отношений между ними, то есть как раз тот первоначальный план, эскиз будущего, который должен предсуществовать его реальному воплощению [202] .

Во-вторых, важнейшая функция смысловых образований заключена в следующем: любая деятельность человека может регулироваться со стороны ее успешности в достижении тех или иных целей и со стороны ее нравственной оценки. Последняя не может быть произведена «изнутри» самой текущей деятельности, исходя из наличных актуальных мотивов и потребностей. Нравственные оценки и регуляция необходимо подразумевают иную, внеситуативную опору, особый, относительно самостоятельный психологический план, прямо не захваченный непосредственным ходом событий. Этой опорой и становятся для человека смысловые образования, в особенности в форме их осознания – личностных ценностей, поскольку они задают не сами по себе конкретные мотивы и цели, а плоскость отношений между ними, самые общие принципы их соотнесения.

Так, например, честность как смысловое образование – это не правило или свод правил, не конкретный мотив или совокупность мотивов, а определенный общий принцип соотнесения мотивов, целей и средств жизни, в том или ином виде реализуемый в каждой новой конкретной ситуации. В одном случае это будет оценка и отсеивание, селекция некоторых способов достижения целей, в другом – изменение, смещение целей, в третьем – прекращение самой деятельности, несмотря на ее успешный ход, и т. п. Смысловой уровень регуляции не предписывает, таким образом, готовых рецептов поступкам, но дает общие принципы, которые в разных ситуациях могут быть реализованы разными внешними (но едиными по внутренней сути) действиями [203] .