— Не так уж часто я нахожу неприятности!

У него вырывается смешок, который подхватывает джарой.

— Если бы неприятности! Ты находишь мужчин, Дари! Находишь — и приводишь их к нам домой… Гарари, Медиф, Эшер, Сиор — замечаешь тенденцию?

— Сиора я к нам не приводила! И вообще, если помнишь, ты сам сказал, что готов не только к гостям, но и к пополнению семьи ещё на шесть человек!

Он, конечно, тогда упомянул, что этого, скорее всего, никогда не случится, но ведь сказал же!

— Очень самоотверженно с твоей стороны, — издевательски ухмыляется джарой. — Дом достраивать уже начал? Или мы не обеспеченных жильём не берём?

— Вообще-то, я всерьёз подумываю устраивать для желающих конкурс… Пора, наверное.

Показное ворчание Лена и привычное ехидство Рраяра действуют успокаивающе, создавая иллюзию, что всё идёт, как обычно.

Миновав хозяйские и гостевые комнаты, спускаемся вниз.

— Тут есть люди, — предупреждает Рраяр. — Много, больше десятка, и очень кучно.

— Должно быть, это женская часть дома.

Я тоже так думаю. Надо же женщинам где-то жить, а наверху комнат для них не было.

Аллеон останавливается в нескольких шагах от поворота, напряжённо вглядываясь вперёд.

Джарой прищуривается, кивает ему — и вдруг перетекает в звериную форму, чтобы в один прыжок оказаться там.

Подтолкнув меня к стене, Лен подбегает к углу как раз в тот момент, когда оттуда выскакивает перепуганный мужчина с кинжалом. Мгновение растерянности, быстрый удар, и он тихо оседает на пол.

— Бросьте оружие, нисса, — доносится из-за поворота настороженный голос сиира. — Бросьте и отойдите назад.

Стараясь не смотреть на растерзанные тела, зацепляюсь взглядом за неестественно неподвижного инкуба. Его прислонили к стене, как какую-то статую.

— Основательно тебя спеленали! — уважительно замечает Рраяр, проводя ладонью снизу вверх. — Осторожнее. Разомнись.

В его словах совсем не чувствуется пренебрежения.

Разве я что-то пропустила?

Но радоваться рано. Если даже джарой и изменил своё мнение, то Медиф не спешит забывать об их разногласиях. Его благодарность выражается лишь в коротком вынужденном кивке.

Привлечённая звоном упавшего кинжала, перевожу взгляд дальше, на ту самую женщину, которую в столовой я приняла за сестру инкуба. У её ног валяется бездыханное тело мага, растекается лужица крови.

Зябко поёжившись при виде трупа, ловлю направленный на меня взгляд Медифа и заставляю себя улыбнуться, хотя сердце сжимается от его синяков.

— Ты совсем себя не берёг, — ругаю, осторожно целуя в уцелевшую щёку.

Ни на что не обращая внимания, он обнимает, крепко прижимая к себе, полной грудью вдыхает запах моих волос.

— Это должен был быть я, — шепчет тихо.

— Что?

— Это я, а не Рраяр, должен был тебя защитить.

— На этот раз я не при чём. Дари вернулась бы и без меня. Ей помогал элисар.

В глазах Медифа вспыхивает немой вопрос, и я со смешком качаю головой:

— Нет, ничего такого! Сиор просто хороший и отзывчивый человек.

— Отпусти-ка его, — просит Рраяр. — Подлечу.

Пока джарой, отведя Медифа в сторонку, убирает следы драки и что-то в полголоса ему втолковывает, я присоединяюсь к Аллеону, беседующему с женщиной.

— … сразу узнала его! — возбуждённо шепчет она, бросая на моего инкуба горящие взгляды.

— Дари, — оборачивается Лен, — познакомься с ниссой Мирэйл, настоящей матерью Медифа.

Зависнув, ошарашено рассматриваю брюнетку, чью «породистую» красоту не могут скрыть даже серые тряпки, гордо именуемые здесь одеждой. Вылитая леди Луассис: большие, ясные голубые глаза, блестящие волосы, прямой постав головы, правильная осанка, но всё же Олибэр лишил её лоска и ощущения вседозволенности, свойственных таласским леди.

— Очень приятно, — отзываюсь слегка заторможено. — А леди Луассис…

— Моя мать, — произносит та приятным голосом. — Медифу она приходится бабушкой.

— Он знает?

— Я рассказала, пока прятала его в комнате.

Ладно. Уже лучше.

О чём ещё говорить с внезапно свалившейся нам на головы свекровью я не представляю. Да, она, вроде бы, ничего, только разве бывают в Талассе нормальные женщины?

Как вообще Медиф к ней относится? Как прошёл их разговор?

— Вы напрасно опасаетесь, нисса, — понимающе улыбается Мирэйл. — Я люблю сына и ни за что бы не бросила его по своей воле. Мать разлучила нас с Рилтрином и продала в разные отражения, а Медифа украла. Ей хотелось иметь своего лисилая.