Как жаль, что уже не успеть в этом разобраться. Жаль, что он не пришел раньше…

Тейрин повторил мысль про себя и вдруг понял: он действительно жалеет, но речь не о днях — о годах. О том времени, когда он впервые случайно схватился за чертов камень.

Откуда эта глупая мысль, что чужак смог бы помочь? Его здесь и близко не было, да и не стал бы с Тейрином возиться — он был занят царскими детьми, настоящими царскими детьми, не бастардами...

"И где теперь те царские дети?” - тут же спросил себя. А вслух спросил:

— Ты играешь в крисскрай, Дэшон?

Тот кивнул.

— Сыграешь со мной?

Еще один кивок.

Тейрин чуть было не растерялся. Он привык к тому, что играть не с кем: либо не умеют, либо не до того. Всем не до того, все спешат… А спешить как раз не надо. Или это он не хочет спешить, потому что остался последний шаг?

Который, вероятно, его убьет.

Тейрин расставил фигурки по доске. Протянул Дэшону кости. Справился с очередным неразумным желанием сунуть ему в руку и белый камень, и пускай разбирается с ним сам, раз такой умный.

Дэшон бросил кости, сделал ход.

Тейрин ответил.

Спустя несколько ходов подумал: хорошая тактика. Дэшон мягко навязывал игру. Не рвался вперед, не толпился в защите - обволакивал клетки своими фигурами, провоцируя, подталкивая, иногда подставляясь.

“Сильный противник, — подумал Тейрин. — Или глупый. Партия покажет”.

И было очень жаль, что сейчас так тяжело забыть обо всем и сосредоточиться на игре. Сейчас слишком много других фигур на другой карте, слишком много ходов в голове. Потому Тейрин играл бездумно, почти не глядя, и лишь потеряв несколько серьезных фигур и позиций, понял: с этим человеком так играть нельзя.

И стоило собраться с мыслями, как Дэшон сделал очень глупый ход.

— Ты теряешь Рыцаря, — удивленно отметил Тейрин.

Дэшон улыбнулся. Улыбка получилась странной, потому что улыбался мягкий и добрый человек, а пристально смотрел в глаза — совсем другой, внимательный и расчетливый.

— Я жертвую, — возразил он.

— Не слишком ли многим? — хмыкнул Тейрин и походил в ответ: резко выбросил вперед руку, чтобы схватиться за свою фигурку, но схватился за соседнюю, покачнувшуюся от его движения.

— Нервничаешь? — с мягкой насмешкой удивился гость. Насмешка была почти дружеской, не обидной, но Тейрин разозлился: с ним впервые за долгое время говорили, будто бы свысока. Будто этот гад был умнее. Понимал что-то, чего не понимает Тейрин.

“Ничего ты не знаешь!” — сердито повторил он про себя.

Дэшон сделал еще один странный ход, и Тейрин вновь заставил себя сосредоточиться на доске, продумывая возможные комбинации: чего он добивается теперь?

Один солдат, без подкрепления, шагнул далеко вперед. Зачем?

Отвлекает от чего-то? Пытается перетянуть игру с другого поля?

Закралась еще одна странная мысль, и Тейрин, оторвавшись от доски, снова посмотрел в глаза гостя. Тот всматривался в ответ. Очень нетактичная манера: всматриваться, изучать.

А может, мысль и не так ненормальна. Может, и на игру он согласился только лишь затем, чтобы что-то высмотреть в глазах соперника.

— Не защищен, — тихо сказал Тейрин, кажется, впервые за долгие годы глядя кому-то в глаза во время игры, а не сквозь. От этого становилось не по себе, и в то же время — будто схватился за что-то. Будто появилась точка опоры.

Но у него ведь всегда была точка опоры! Белый камень в руке был его опорой!

В какой момент он перестал опираться на Сорэн? Может, когда понял, что стал пустым? Когда его опустошили?

Тейрин подбросил камень в руке, а потом осторожно положил на край стола.