Алекс так же быстро выбросил ладонь в сторону дров. Зажмурился.

Мысленно зашептал, впечатавшееся в память, ставшее уже заклинанием: "Увидь искру в себе, увидь искры вокруг, вдохни их, дай вспыхнуть..."

Открыл глаза. Естественно, ничего. Пусто. Всё те же дрова в шаге от него.

Звёзды, несущие огонь, слишком далеко. Как дотянуться до неба? У драконов оно было ближе, и он всё равно не дотягивался. Других источников огня поблизости нет.

Да и в себе как-то не слишком искристо.

"Давай, — сказал Алекс. — Игры кончились, забыл? Тебе здесь жить. Долго ещё будем камушками щелкать, чтобы развести костёр? Давай, соберись. Не спеши. И прекрати стесняться коня".

Он вздохнул. Медленно развёл руки в стороны. Поднял взгляд в небо.

"Искры вокруг"

Закрыл глаза. Он видел их. Он видит их. Искры. Ха! Там не искры. Огромные пылающие шары в небе. Тот огонь нужен ему здесь, в ладонях.

Он зовёт.

Жжения не было.

Лёгкий едва ощутимый зуд, в самом центре ладони. Одна, потом вторая.

Алекс изумлённо вдохнул и распахнул глаза. Понял, что всё это время задерживал дыхание. Понял, что ничего в ладонях нет, и даже зуд прошёл. Показалось.

И понял, что Рок уже всё-таки развернулся, уже всё-таки смотрит. Задумчиво, немного сочувственно и, кажется, с едва заметной опаской: снова хозяин с ума сошёл.

Алекс выругался. Бросил Року сквозь зубы:

— Пора бы уже привыкнуть.

Прошагал к сумке, рванул из кармана заветные камни для высекания искр, присел над сложенными дровами, повторил под нос, уже — себе:

— Пора бы привыкнуть, — и щёлкнул камнями друг о друга.

С первого раза не получалось никогда. Но в отличие от драконьего трюка с огнём — и других их трюков — получалось в принципе, рано или поздно.

***

Сны были странными, рваными, но хорошими. Так бывало, когда ему снилось что-то из прошлого. Из самого далёкого прошлого, о котором и воспоминаний-то почти не сохранилось. Только сны.

"Странно, — думал Алекс, — не могу же я быть таким старым, чтобы всё забыть. Ну, сколько мне может быть лет? К драконам попал в шестнадцать, пара годков у них, ещё несколько лет — здесь... Ну, больше, чем два десятка, но меньше, чем три... Должно быть меньше, чем три. В таком возрасте разве теряют память? Интересно, а там, дома, где я лежу в больнице, там время идёт так же?"

А ещё думал, что во всём виноват чертов драконий язык: вытеснил из головы всё остальное, а теперь — бесполезен.

Или просто миров, в которых он побывал, слишком много, и каждый новый занимает слишком много места, чтобы помнить предыдущей. Естественно, вытесняет! Это не город новый, не страна — целый мир! И детство, проведённое в другом через один мире, кажется уже не детством — позапрошлой жизнью, которой, может быть, и не было. Которая и была сном.

Сном и осталась.

Но сон оборвался, и Алекс резко поднялся на локте. Обвёл взглядом посеревший рассветный лес. Прислушался. Его разбудило сразу два звука: смачный хруст совсем рядом и свист почтовой сойки из-под кроны дерева. Хрустел, естественно, Рок, решив, что раз утро пришло, им всё равно пора уходить, а значит, можно доедать остатки кустов.

Алекс сел, поднял руку. Сойка спикировала на неё так круто, что чуть не отдёрнул в последний момент. И снова подумал, что слишком много дёргается в последнее время. Ладно ещё, оборотня испугаться. Но не от птицы же!

Алекс подозрительно уставился на севшую на запястье сойку, будто пытался высмотреть, не заметила ли она чего. Птица так же подозрительно косилась на него. Впридачу на них всех подозрительно начал коситься Рок.

— А, ну вас! — пробормотал Алекс и осторожно отвязал письмо от птичьей лапки.

Сойка привычно вспорхнула ему на плечо.

Они всегда так делали, ожидая ответа. Алексу давно было интересно, как вообще они работают. Как находят адресатов, как находят конкретно его. Его же фиг найдёшь, он, к примеру, и сам сейчас только примерно догадывается, где находится. А они — всё равно находят!