– Ради тебя Гэбриел ван Харт лорд Дювали отказался от трона.

– Какое благородствo.

– Или слабость, - Мармадюк пожал плечами. – Я дарю тебе оружие, дитя. Ты сможешь стать проклятием этого мужчины.

– Это отвратительно!

Лорд-шут шагнул ко мне:

– Власть отвратительна, Цветочек! Учти, что тебя будет пытатьcя использовать каждый, кто пожелает управлять ван

Хартом. А ты ведь натура страстная, увлекающаяся…

– Я не позволю никому управлять ни собою, ни им! – Я почти шипела, приблизив свое лицо к лицу Мармадюка.
– Если ваша власть так oтвратительна, я стану единственным якорем для своего мужчины! А вы, милорд… Мне вас жаль! Надеюсь, гдето там, на небесах, тот, кто пишет вашу судьбу…

Я сглотнула, мне показалось, что говорю эти слова не я, а кто-то гораздо более взрослый и мудрый:

– Надеюсь, вы достигнете своих колдовских высот, но не получите ожидаемого от них удовольствия,и много-много лет спустя судьба подарит вам встречу с вашей Мармадель. И, святые бубенчики, я уверена, что эта маленькая бестия заставит вас любить ее по-настоящему! И вы, мой лорд, будете страдать!

Я развернулась на каблуках.

– Не хочешь сказать спасибо за то, что я избавил тебя от шрама? – В спину мне сказал Мармадюк.

Я не ответила.

– Она хочет, сиятельный лорд, – прокричал Болтун. – И

благодарит! Если бы не вы…

– Заканчивай лебезить, - велела я, когда свернула за угол. –

Ты сбиваешь благородный пафос сцены.

– Куда мы идем?

– Не куда, а откуда. Мне нужно подумать. молчи! Вообще ничего не говори! Ни единого комментария, ни пол мысли!

Иначе…

– Если сейчас ты свернешь направо, затем еще раз, окажешься в чудном садике, крайне удобном для уединенных размышлений… Все! Я умолкаю! Для моего мужчины? Пуф-фф!

Садик был чудесен. наверное. Скорее всего. Я топтала подошвами сапог клумбы пышных осенних цветов. Святые бубенчики, что я натворила? Я лишила Гэбриела ван Харта возможности стать королем? Как? Да нет, глупости. Это невозможно, решительно невозможно. Как?

– Глупый вопрoс, - нерешительно сазал Болтун.
– Дело сделано,так чего теперь страдать?

– Действительно, – пожала я плечами. – Нужно придумать, как отыграть это дело обратно!

– Какие мысли тебя по этому поводу посещают?

– Меня? Брось, величайшее цвергово творение. Твоя очередь делиться размышлениями. Что мы имеем? Клятву, даную под влиянием чувств некому колдуну. Случайную клятву.

– Ну-ну… – саркастично хмыкнул венец.

– Если заставить Мармадюка отказаться от этой клятвы?

Или, пусть они откажутся одновременно – и лорд-шут и меченый красавчик?

– Может стоит сначала узнать мнение ван Харта по этому вопросу?

Я пнула носком склоненный бутон ближайшего цветка.

– Его ответ очевиден.

Артефакт покряхтел, затем решительно произнес:

– Первое, отменить клятву такого масштаба невозможно.

Второе, если ван Харт ее нарушит, разделит судьбу нашего злосчастного Караколя. Третье, наследник, призванный заменить на престоле Ардеры королеву, подготовлен.

Коронация, скорее всего, прoизойдет в ближайшее время. Ты помнишь, мы удивлялись, что в замке вдруг оказалось много фей?

– И что?

– То, что без их участия возложение не могло бы состояться.

Феи издревле подтверждают права претендента.

– Кто наследник?

– Золотая кость. Не важно, уверен, чтo наследник идеален по всем параметрам. Но ты не дослушала. Четвертое, и последнее: ответ ван Харта на вопрос, столь очевидный для тебя…

Я закрыла уши ладонями:

– Замолчи! Не хочу слушать пустых утешений!

Болтун раздвинул мои пальцы усиками:

– Когда я стану большим и грозным артефактом, я буду управлять людьми не болью, дево-граф, я научусь вызывaть в вас любовь. Это будет гораздо действеннее. Скажи мне, Баcтиана, что ты чувствуешь в этот самый миг?

Я опустила руки:

– Стыд! Невыразимый болезненный стыд. И еще… я разочарована.

– В себе?

– В лорде Мармадюке. Я нахожу его поcтупок низким и недостойным дворянина.

– Черноглазый лорд похитил твое сердечко?

– Управлять людьми ты научишься не скоро!

– У меня все время мира, стыдливая Бастинда, - едко парировал Болтун.
– Кстати, если ты желаешь о чем-то спросить своего колдунишку ван Харта, поспеши. Он беседует с кем-то довольно крикливым в сотне туазов к северу от нашего убежища.