Я пожал плечами.

— Это так же естественно, как дышать. Разве я могу объяснить?

— Это врожденное?

— Похоже на то.

— Покажи мне их.

— Чего?

— Покажи Врата Шаоса.

Я покачал головой.

— Это невозможно. Ты не сможешь их увидеть. Только я могу внутренним зрением… — я осекся. — Возможно, если бы у нас была пыльца фей… — Эту теорию следовало проверить.

Эсмирато достал мешочек. Подозрительно знакомый.

— Откуда он у тебя?

— Не все ли равно?

— Если он у тебя, то у меня, выходит, его больше нет? — Замечательно!

— Что дальше? — поторопил кэшнаирец.

— Насыпь в ладонь немного пыльцы. И отдай мне мешочек!

Он так и сделал.

— А теперь… — Не успел я договорить, как кэшнаирец дунул в ладонь, и пыльца золотой вуалью рассеялась в воздухе. Он исчез, а я остался один посреди каменных стен. Проклятье!

Я высыпал немного пыльцы на руку, дунул и оказался в том самом мире, где в небе мерцали мириады звезд, а зеленые и красные спирали проникали друг в друга, украшая небосвод причудливым узором.

— Это они? — Я обнаружил рядом Эсмирато, настороженно рассматривающего окружающий пейзаж. — Врата? — В его голосе звучало восхищение.

Во всю ширь горизонта раскинулись величественные Врата Шаоса с золочеными стенами, уходящими вдаль по обе стороны массивных, высоченных створок. Эсмирато приблизился к ним и приложил ладонь.

— Холодные? — подступил я ближе.

— Теплые и, кажется, внутри них есть жизнь.

Я усмехнулся.

— Вот как?

— Открой их.

— Нет.

— У тебя нет ключа?

— Ключа?! Ты знаешь про Ключ?

— Открой. Или это может только Лириканто?

— Венди может. И я тоже. Ты же это знаешь. Не поверю, что за сотню лет кэшнаирские шпионы не выяснили, что и как у нас устроено. В истории Кэшнаира, несомненно, есть описания темных времен, когда целые поселения уничтожались демоническим огнем. Вы проклинали Карвэла Отважного, потому что для вас он стал Одержимым, убийцей тысяч, вы его ненавидели.

— Как и вы, народ Саразирии.

Я качнул головой.

— И ты знаешь, что я наследник Карвэла… между нами несколько поколений… но в итоге его силу унаследовал я, и значит…

— Темный.

— Да. Ты так меня назвал. Я думал, что это не правда. Но теперь я знаю.

— Странно, что тебе не сказали об этом раньше, в детстве. — Эсмирато фальшиво улыбнулся; вряд ли ему было смешно.

— Жить с такой мыслью с детства? Нет, это неправильно. Мои родители этого не хотели.

— А чего же они хотели? Чтобы ты бродил в темноте, не зная, кто ты?

— Чтобы я увидел все сам, узнал, понял. Они хотели, чтобы я жил своей жизнью, а не чужой. Чтобы… — Я сглотнул. Помню, как мама украдкой прятала слезы, когда отец заговаривал о Тахарэ, ритуале, который должен пройти каждый наследник семьи Вириен. А мне, в ком так сильно проявилась демоническая сила Врат, и подавно.

Отец говорил, что в каждом из тех, в чьих жилах течет кровь Карвэла Отважного, по-разному проявляется сила. Иногда она несет созидание, а иногда — разрушение. Я догадывался, какова природа моей силы. О ней, верно, знал и Шакта Ма.

— Открой Врата, — упорствовал Эсмирато.

— Хочешь, чтобы я их открыл? Уверен? Ты не понимаешь, о чем просишь.

— Разумеется, — улыбнулся тот. — Но ты забываешь, что теперь, когда ты сделал меня талахари, мне известно больше, чем тебе бы хотелось.

Почему он так откровенен? Или это место такое? Оно его вынуждает? Или он думает, что это все сон?

Может, и в самом деле сон.

— Я взял тебя с собой осознанно. И не собирался ничего скрывать… — Ничего существенного, добавил про себя.

— А если я соберу все ингредиенты для Тахарэ, смешаю их, как того требуется, и мне тоже откроются тайны Врат… — предположил он.

— Сомневаюсь. До сего момента я и сам их не знал, хотя увидел все собственными глазами.

— Ты о чем? — озадаченно нахмурился кэшнаирец.

— О символах, которые несут собранные ингредиенты — у каждого ингредиента свой особенный знак. Но когда я увидел эти символы — они появлялись над изумрудным огнем, что горел в обсидиановой чаше — то не понял, что они означают. Но теперь…