— Драмы не интересуют.

— Ты хотел узнать, как у нас тут. Так получай! — Двинул ему кулаком в челюсть. Он явно не ожидал нападения и словил по полной, растянувшись во весь рост. — Ну как, еще интересует, как у нас тут?

— А можно я тоже… — подошел Венди, видно, собираясь приложиться к принцу ногой.

— И ты тоже! — перекинул его через себя, аккуратно уложив рядом с гостем Кэшнаира.

— Да ты! Что ты себе… — начал последний, поднимаясь, когда Венди подсек ему ноги. И вместо того чтобы послушно упасть, он дернулся вперед и вцепился мне в рубашку, увлекая в общую кучу.

На моей памяти я только в детстве увлекался подобным времяпрепровождением.

И уже позабыл, как это весело.

Пока взрослые не придут.

Отвязавшись от Венди, намертво вцепившегося зубами в мой сапог — это что, новый прием? сделай противнику больно, откуси от его обуви? — я встал, отряхиваясь от пыли, и заметил, что на тренировочной площадке мы не одни. Вернее, не втроем. Зрителей набежала целая толпа. Тут и солдаты — время для тренировки подходящее. И мальчишки с конюшни.

И группка служанок с корзинами белья. Среди прочих затесалась пара кэшнаирцев. А этим что понадобилось? Пришли полюбопытствовать, не прибили ли их доморощенного владыку? Его прибьешь, как же! Лягается, словно конь необъезженный. Ну мы с Венди тоже ему хорошо наваляли. Правда, он еще дышит. И дышит недобро. Взвился на ноги, весь побагровел и пыхтит. Он что, шуток не понимает?

Я замер. Среди присутствующих в голубом шелковом платье стояла мама,

Ой, что-то будет.

Почувствовал боль в ноге.

— Да уймись ты! — одернул разошедшегося Венди. — Здесь императрица!

Мама плавно приблизилась, словно скользя по воде.

— Кармаэль, что происходит? — От ее улыбки и вежливого тона мороз пробежал по коже.

В гневе мама всегда чересчур любезна и ласкова. И предприимчива. Мне ли не знать. В последний раз, когда я основательно вывел ее из себя, она добрых два часа втолковывала о хороших манерах, еще два о пользе физического труда — я тогда не понял, к чему это, — потом познакомила с камнетесом. И я до самой ночи пилил злосчастные камни для сооружения под названием «Как я люблю маму». Несколько дней пилил, создавая строение, по виду больше похожее на то, что я маму ненавижу. Я предпочитал не появляться в той части сада, где пылился с десяток работ «мастера Вириена», и не стремился пополнить коллекцию этих ужасающе кривых строений.

— Тут такое дело, — начал я, не зная, как объяснить потасовку с прибывшим из далекой страны высоким гостем. — Мы… э-э… показывали Эсмирато как у нас тут все устроено. В смысле тренировки. И немного…

— Заигрались, — подсказал Венди.

— Именно, — я недобро на него взглянул. Конечно, игра это то, что нужно, чтобы мама воспринимала меня всерьез.

— Немного?! — повторила она, оглядывая запыленного и нахохлившегося, как воробей, иноземного принца.

Его глаза полыхали… вряд ли благодарностью за оказанную честь поучаствовать в играх самого принца Саразирии. А я что? Я его не приглашал. Сам напросился. Еще и козни строил за моей спиной. И не он один. Но с Венди разберусь позже.

— Ты меня удивляешь, Кармаэль, — спокойно сказала мама. — Недавно говорил, что игры тебя не интересуют.

— Э-э… да. — Кажется, речь шла о праздничных игрищах. — То есть нет… — Качнул головой, запутавшись. — Это не игры. Эсми просил показать основы наших тренировок.

Глаза принца округлились:

— Эсми?!

Вот еще, буду я каждый раз на его имени язык ломать.

— Эсми, — мстительно повторил я.

Он прищурился, явно обещая скорую расправу — ну это мы еще посмотрим, кто кого, — и на его губах заиграла победоносная улыбка. Я сразу почувствовал неладное.

— Прошу прощения, Ваше Величество.

Из-за плеча мамы вышла Кадемония. Подобрав красные юбки, она присела в реверансе. Воздух наполнился тонким звоном серебряных колокольчиков, вплетенных в ее черные густые волосы. Пышная грудь, втиснутая в тугой обшитый золотом корсаж, вздымалась в дыхании. Чувствуя головокружение, с трудом отвел от нее взгляд. В смысле от Кадемонии. За спиной принцессы топтался Эль'Саапрана в черных одеяниях, с перемотанными тканью волосами, со стороны напоминающими кривой башмак.

Вся неприятельская верхушка в сборе.

— Нам доложили о том, что здесь случилось, — продолжала Кадемония. — Позвольте мне все уладить. — Она подошла к Эсмирато, мягко улыбаясь. — Эсми.

Хочет убедиться, не пострадал ли ее любимый братец? Пару синяков я ему, конечно, поставил, а в остальном — жить будет.

— Я тебя предупреждала быть аккуратным? — Эсмирато обеспокоено сглотнул. — Не сочти за грубость. — С этими словами она залепила ему жаркую пощечину. Я даже дышать перестал.