— Минутку. Туда я больше не пойду. Из этих проклятых коридоров я еле выбрался!

— Не бойся. Мы возьмем карту, да и заклятье уже развеялось. В примечании написано, что Бесконечный Путь имеет конечную точку, и когда околдованный попадает в эту точку — заклятье рассеивается. Скажи, ты долго искал дорогу назад, после встречи с Лилу-Анной?

— Нет. Ты прав. Но все равно идти туда не хочется. А если снова ловушка? Кадемония использовала темное заклятье, заклятье влияющее на разум. Выходит она… колдунья? Это бы многое объяснило. Да это объяснило бы все! — Я содрогнулся, припомнив серебряные глаза, преследующие в кошмарах.

— Но император не согласился бы взять в невестки темную колдунью и подвергнуть тебя опасности, — привел весомый аргумент Венди. — Или бы согласился?

Я пожал плечами. Мало ли на что рассчитывал отец.

— Стало быть, единственный способ все узнать — выяснить самим.

— Есть еще кое-что, — остановил я Венди, когда он, забрав карту и книги, направился к выходу. И рассказал ему о вчерашнем разговоре с Кадемонией.

— Это уже кое-что, — сказал он. — Она подход к тебе ищет. Изменила тактику.

— И что это значит?

— Ключики подбирает, пытается выстроить мостик доверия. Не думал, что так быстро сдастся и сменит личину искусительницы на невинную деву. Рановато.

— Странно, что ты об этом подумал, — ввернул я. — Ну а мне что делать? Не могу же я испытание ей выдумать?

— Почему нет? Она сама попросила. Но вряд ли думает, что станешь. Она уже выявила твою податливость ее чарам, теперь пытается вызвать сочувствие к ее незавидной доле, убедить в искренности и преданности. Получится — и ты у ее ног.

— И откуда ты все знаешь?

— Женская психология — мой конек.

— Не похоже, — похлопал я по щеке, напомнив отвешенные ему на балу пощечины.

— Не будем о грустном. — Он снова двинулся к двери, но вернулся. — Нет, сегодня к темным не пойдем. Нужно подготовиться.

— Составить план действий?

— И это тоже. Но вначале сходим в Лавку Чудес.

На следующий день он разбудил меня ни свет ни заря, сказал, что дело предстоит ответственное.

Каменные улицы Миргарда и увенчанные острыми пиками крыши затягивала вуаль тумана. Сырость просачивалась под плащи, укутывающие наши с Венди одинокие фигуры.

— Холодно, — пожаловался я.

— Ничего, позже разомнемся.

Он юркнул в щель между домами, я последовал за ним. Узкий переулок вывел во дворик, похожий на декорацию из пьесы: на крюке покачивался фонарь, посреди дворика деревце с пышной сине-фиолетовой кроной — Дерево Удачи, вокруг него каменная дорожка, на которой горой возвышалась куча тряпья — я опешил, когда она пошевелилась.

— Это Грэг, охранник, — объяснил Венди. — Не обращай внимания. Он сегодня пьян, нам повезло.

Венди толкнул резную дубовую дверь, и мы вошли в дом. Внутри расцветала целая сказка — полки с разноцветными банками и склянками тянулись вдоль стен, выкрашенных фосфоресцирующей зеленой краской. В большой колбе светились бледно-розовые грибы. От обилия травяных и пряных запахов закружилась голова.

— Милейший! Эй, милейший, пойдите сюда, — окликнул Венди кого-то, притаившегося в углу за прилавкам.

Тень дрогнула и выплыла на свет. Ею оказался мальчик лет восьми с неистово горящими глазами.

— Шли бы вы отсюда, Герцог, — проговорило это чудо, наряженное в великолепный ало-золотой костюмчик. — Шли бы вы подобру-поздорову.

— А где хозяин? — не обратил внимания на зловещий тон Венди. — Я ему кое-чего принес. — Он выудил из-под плаща вещицу, блеснувшую в мистическом свете лавки фиолетовыми бликами.

— Это же моя корона! — узнал я ее.

— Была твоя, стала наша. Она все равно на дне фонтана пылилась.

— Пылилась?

— Ну, ржавела. Не волнуйся, лучшего применения, чем я, ты ей все равно не найдешь.

— Я думал ее еще поносить.

Из-за шторки вынырнул одноглазый человек. Пепельные волосы собраны в косу, единственный глаз горит так же неистово, как и у мальчишки. Черные длинные одеяния подпоясаны ремнем с висящим кошелем. Мужчина окинул нас быстрым взглядом и достал из-под прилавка увесистую дубину.

— Но-но-но! — выставил руку Венди. — Полегче, приятель! Я по делу.

— Я тебе покажу «по делу»! Я говорил, еще раз увижу, и пеняй на себя! Все кости переломаю!