— Конечно, времени совсем нет. Венчание будет через неделю в пятницу. У нас будет время собрать сундуки с приданым, пошить платье для невесты. Свадьба моей дочери должна быть достойной, соблюдение традиций, обязательно, — ответил Томрод.

— Мы поедем налегке, телеги будут только задерживать. Я оставлю вам адрес своего поместья, отправите почтой. Если моя невеста желает что-либо забрать сразу, то это должно поместиться в дорожную сумку, — произнес Ганс. — Ваш старейшина засвидетельствует нашу женитьбу, чтобы перед богом и людьми, мы были женатыми. Во Франции сейчас неспокойно и к эмигрантам относятся с осторожностью. Нам нужен документ с подтверждением законности брака, — закончил он.

— Тогда нам не следует терять драгоценное время на разговоры. Я с Вами отправлюсь к старейшине, а моя супруга начнет подготовку, — отец поднялся с кресла и кивнув супруге, с Гансом направился к выходу, который спохватившись, подошел и поцеловал мою руку.

— Простите, ситроя, что так все сумбурно, прошу помочь матушке с подготовкой к нашему бракосочетанию. А мы с отцом займемся бюрократией, — с улыбкой отпуская руку, сказал Ганс.

— Да, конечно, — пролепетала я, провожая взглядом удаляющуюся фигуру жениха. Слишком все быстро. Слишком стремительно, слишком счастлива, все слишком. Еще час назад хотела рыдать от сложившийся ситуации с Андором, а сейчас готова грохнуться в обморок от переполняющей радости.

28 марта 1799 года

Утро пятницы было как никогда шумным. Открыв глаза и потянувшись, наблюдала, как бегают двое. Мама держала длинный список в руках и проговаривала что еще предстояло сделать, Инга раскладывала шпильки, расправляла венчальное платье, и разглядывала головной убор невесты.

Протерев глаза и зевнув, воспоминая вчерашний разговор, залилась румянцем.

— Ганс, нет ничего зазорного в том, чтобы ты провел ночь в моей спальне. А я просто предлагаю тебе свою перину для отдыха.

— Аннабель, я уважаю ваши обычаи, традиции и взгляды на жизнь. Но для француза лечь в кровать к девушке, хоть и невесте, недопустимо. Мне будет неприятно. Прошу понять меня правильно. Нравы у нас немного суровее. Я переночую у себя, а тебе, радость моя, советую выспаться, — лёгкий поцелуй в щеку, и он удалился.

Сегодня все изменится. Я стану полноправной супругой Ганса и добьюсь своего.

— Дочка, у нас нет времени вот так сидеть и зевать. Бегом умываться и на кухню. Каша сама себя не приготовит.

Мама быстрым движением руки выдернула меня на холодный пол, который заставил зябко поежиться. Натянув шерстяные чулки, умылась. Инга, усадив меня перед зеркалом, заплела две тугие косы, вплетая ленты.

— Ганс уже проснулся? — голос был предательски осипшим.

— Да дочка, давно уже. Сходил твой жених на утреннюю службу, сердце моё радуется как он предан вере и чести, а сейчас они с твоим отцом ушли встречать лодки.

— Мама, а лодки зачем? У нас одно маленькое озеро. И селений на том конце нет.

— Дочка, лодки с гостями — это традиция. Нельзя уходить от нее даже если она бессмысленна, — объясняла матушка, ласково поглаживала моё плечо. Встав со скамьи, обнять ее, стараясь вложить в объятия всю благодарность. Тихо всхлипнув, она легонько похлопала меня по спине.

— Хватит пустых разговоров, на кухню быстрее.

Спустившись на кухню, улыбнулась присутствующим и встала за свободную печку, поставила глиняный горшок, насыпала пшеницы побольше, залила сливками и водой.

— Девочка моя, может в печку ставить уже? Время… — услышала голос Грид. Стояла женщина рядышком и ласково глядела на меня.

— Грид, может, каше что-то сказать надо? Чтобы жизнь моя счастливая была? — смущаясь, спросила совета.

— Девочка, ничего говорить не надо, просто думай, старательно перемешивай, — совет прост и понятен.

— Что ты добавляла?

— Давно это было. Летом венчались. Я много ягод насыпала в кашу и медом заправила. Сладкая у меня жизнь вышла с моим дорогим, — грустно сообщила она, — прожив вместе долгую жизнь, а после его кончины, я не смогла снять траур.

— Тогда и я положу мёда.

Душистый мед, пах летом и счастьем. Вдохнув аромат лакомства, добавила в кашу. Перемешав, глазами поискала баночки со специями, добавив все что нравилось: корица, гвоздика, семена душистого перца, кориандр.

— Аннабель, не боишься, что жизнь твоя с мужем будет очень неспокойной? Смотри, сколько всего заморского положила, — обеспокоено спросила Грид перебирая использованные баночки.

— Грид, понюхай, как пахнет. Сладко, пряно, волшебно. Не боюсь, — бросив горсть орехов вновь всё перемешала, накрыла крышкой, поставила в печь.