Магистр вынес на улицу кресло-качалку, доставшееся ему от предыдущего смотрителя, устроился в нем с трубкой в зубах, положил арбалет на колени и уставился во тьму. Тьма тут же принялась вглядываться в него миллионами голодных глаз, но сейчас Магистра интересовала только одна пара.

— Выходи, — сказал Магистр.

Тьма не удостоила его ответом.

Магистр щелкнул арбалетом. Собственно говоря, когда механизм арбалета уже взведен и готов к стрельбе, им не так-то просто щелкнуть, не разрядив, но Магистр нашел способ. Это он умел особенно хорошо — находить способы.

– Я тебя вижу, — сказал Магистр. — Выходи.

Тьма перед его взором сгустилась, и в воздухе обрисовался силуэт. Силуэт был определенно женским.

– Так вот ты какое, чудовище из Ржавого леса, — сказал Магистр.

– В определенном смысле, да, – голос у чудовища оказался тихим, приятным и с небольшой хрипотцой. Окажись на месте Магистра сочинитель любовных романов, он назвал бы этот голос «волнующим». И еще в нем были очень опасные нотки, которых сочинитель любовных романов наверняка бы не уловил.

– Банши, – удивился Магистр. – Всего лишь банши.

– Прошу прощения, но мне не очень нравится это твое «всего лишь», – сказала банши.

– Не пойми меня неправильно, — сказал Магистр. — Просто я удивлен. Башмачники не производили впечатления ребят, которые могли выбрать своим объектом для поклонения банши. Я ожидал увидеть нечто… э… более брутальное.

– Поначалу они поклонялись свирепому дикому вепрю, который жил в Ржавом лесу.

– Это больше на них похоже, — согласился Магистр. – И что случилось с вепрем?

– Я ему спела, – сказала банши. — Хочешь послушать, как я пою?

– Хочешь посмотреть, как я стреляю из арбалета?

– Пожалуй, нет.

– Тогда и я воздержусь.

Некоторое время банши молчала, а Магистр курил трубку и раскачивался в кресле.

– Ты убил башмачников?

– Да.

– Зачем?

– У меня были свои виды на этот маяк. А ты пришла за них мстить?

– Башмачники были мне удобны, — сказала банши после некоторого раздумья. — Но, пожалуй, не настолько удобны, чтобы попытаться тебе спеть.

– Тогда зачем ты здесь?

– Я хотела прояснить ситуацию.

– О, это стремление я могу понять, — сказал Магистр. – Как тебя зовут?

– Морри. А тебя?

– Ты можешь называть меня мессиром.

– Это не очень похоже на имя.

– И тем не менее, зови меня так.

– Ты храмовник?

– Нет. По крайней мере, не в том смысле, который ты вкладываешь в это слово.

– Откуда тебе знать, какой смысл я в него вкладываю?

– Назови это внезапным озарением, – сказал Магистр. – Или, что будет правильнее, большим жизненным опытом. Впрочем, мне все равно, как ты это назовешь.

– Как ты узнал, кто я такая?

– Я же слышу твой голос.

– Человеческое ухо не способно определить разницу…

– Человеческое – не способно, – согласился Магистр.

– Так ты не человек?

– Это очень сложный философский вопрос и ответ на него зависит исключительно от точки зрения. Если человек – это двуногое существо без перьев, то я, совершено определенным образом, принадлежу к человеческому роду. Впрочем, и ты тоже, ибо, несмотря на наличие крыльев, перья у банши таки отсутствуют.

– У тебя две руки, две ноги, голова, как и положено, сверху и лицо на ней расположено с нужной стороны. Ты недостаточно красив для эльфа, слишком высок для гнома, слишком худощав для орка, не настолько изыскан, чтобы быть вампиром… Кто же ты?

– Ты можешь называть меня мессиром.

– Это не ответ.

– По-моему, это вполне себе ответ, – сказал Магистр. – Потому что другого ответа все равно не будет.

– Это не слишком любезно с твоей стороны, знаешь ли.

– Наверное, это потому, что я совсем не старался быть любезным.

– Наверное, – согласилась Морри. – Так как мы теперь с тобой будем?

– Никак, – сказал Магистр. – Мне нужен был маяк, и я получил маяк. Никаких притязаний на Ржавый лес у меня нет.

– У меня с местными жителями существовала негласная договоренность, – сказала Морри. – Она касалась… пожертвований.

– Кровавые человеческие жертвоприношения? – оживился Магистр.

– Нет, ничего такого. Скорее, речь идет о продуктах питания и некоторых предметах быта. Жизнь в лесу связана с определенными сложностями, знаешь ли. И с большим недостатком комфорта.