— Добро пожаловать на борт! — подмигнул Коул. — Следующая остановка — Свалка!

— Ох! И часто ты так ездишь?.. — Рин опасливо покосился вниз: под днищем вагона стучали колёса, а прямо из-под ног выскальзывал и уносился вдаль рельс.

— Да постоянно. И так, и на крышах… Держись крепче!

Рельсоход мчался вдоль горного склона. Внизу, озарённые солнцем, виднелись домики ферм в окружении огородов. Можно было разглядеть серые фигурки искупленцев, работавших на грядках. Меж домами двое мальчишек гоняли мяч.

Наконец состав подкатил к платформе, с виду ещё более заброшенной, чем прежняя — даже между плитами пробивалась трава. Друзья спрыгнули с подножки; рельсоход стронулся с места и умчался дальше на север, к железнодорожной станции.

— Приехали, — Коул тронул Рина за плечо. — Вот она, Свалка!

Дорога от платформы уходила вниз, и по обе стороны её вздымались каменистые склоны, поросшие чахлой травой. Чем дальше, тем мрачнее становился путь. Вот навстречу попались остатки древнего заграждения из каменных блоков с ошмётками ржавой колючей проволоки. И проржавевший запрещающий знак — песочные часы, расколотые молнией.

— «Хрономальная зона», — расшифровал Рин, и невольно поёжился.

— Тут раньше пост охраны был. Да не боись, здесь уже ничего нет! Всё дальше будет.

За поворотом ущелье расширялось; здесь начиналась сама Свалка. Высоко над склонами нависали стрелы подъёмных кранов, похожие на протянутые руки. За ограждениями из стальной сетки громоздились угловатые силуэты ремонтных машин. Ещё дальше, за ними, сумрак как будто сгущался, и уже через несколько метров ущелье затягивала тьма…

А справа, привалившись спиной к склону и уронив голову на грудь, сидел громадный металлический великан.

— Ничего себе! — охнул Рин. Коул усмехнулся, довольный изумлением друга.

Больше всего гигант походил на старинный рыцарский доспех — только ростом, наверное, с пятиэтажный дом. Он сидел, склонив увенчанную гребнем голову-шлем с круглыми провалами на месте бывших «глаз»-иллюминаторов и подогнув одну ногу к груди. Полуразобранные могучие руки были бессильно раскинуты в стороны, на выщербленной броне виднелись разводы ржавчины.

— Шикарно, да? Настоящий боевой шагоход! Ещё времён Войны, сейчас таких не делают… — Коул пролез под шлагбаум и поманил Рина за собой. — Вот тут Гай и живёт.

— Где? — Рин огляделся в поисках какой-нибудь хижины из мусора.

— Да тут же, внутри! — Коул приложил руки ко рту для крика. — Гай! Э-ге-гей! Враги пришли, хватай гранату!

— Коул, ты? — В иллюминатор высунулась седая голова. — О, да ты гостей привёл! Я сейчас. — Голова исчезла, а спустя несколько секунд броневая пластина на брюхе шагохода откинулась в сторону.

— Проходите, проходите! — приговаривал Гай. — Привет, малыш Рин! Чаю?

— Здраствуйте. Ага… — настороженно откликнулся Рин. Он видел Гая всего пару раз, в гостях у Коула и его мамы.

Старый Гай и впрямь был стар. В Империи было мало старых людей: Коул навскидку мог вспомнить только мастера Банджи, а Рин — свою тётушку. Гай был крепким и жилистым, как древесный корень, с загорелым морщинистым лицом и длинными седыми усами. На нём были рабочие штаны и жилет с карманами, голова по-пиратски повязана синим платком часовщика; на волосатой груди поблескивало украшение — половинка шестерёнки.

Мальчишки прошли в брюхо великана. Шагоход давно выпотрошили, вынув все механизмы, а опустевшее чрево превратили в жильё. Выгнутые металлические стены были сплошь завешаны какими-то схемами и чертежами; жилой угол — отгорожен занавеской. Самым заметным предметом обстановки был верстак, заваленный инструментами и деталями. Высоко над головой в потолке зиял круглый люк.

— Садитесь! — Гай снял с печки закипевший чайник и разлил кипяток по кружкам, бросив в каждую по щепотке сухих листьев. — Печенья?

— Не, спасибо, — вежливо отказался Коул. Печенье у Гая было, не иначе, из старых армейских запасов: чёрствое, безвкусное и будто запыленное.

Они прихлёбывали чай, и Рин с любопытством разглядывал каморку. Сколько тут всего, сделанного своими руками — и печь из старой бочки с трубой, и лампы в дырчатых жестяных абажурах…

— У меня для тебя сегодня с десяток заказов наберётся, Коул. — сообщил Гай. Коул кивнул, и поднялся. — Рин, а ты ко мне какими судьбами? Тоже учиться хочешь?

— Нет. Я вот с этим. Из дома принёс…

Часами Гай живо заинтересовался. Настолько, что выхватил из кармана отвёртку, расковырял корпус и углубился в механизм. Потом вскочил и бросился к полкам.

Коул тем временем перебирал вещи на верстаке. Среди рабочего беспорядка были разложены вещи, отданные Гаю в починку горожанами. Будильник, пара музыкальных шкатулок, игрушечный поезд с блестящим тягачом-клокомотивом и раскрашенными вагончиками… Был даже фонограф — музыкальный ящик с рупором и заводной ручкой. С него Коул и решил начать, как с самого сложного.