Под взглядами приятелей, он приблизился к стене. Ему повезло — здесь из кладки выступали в два ряда бронзовые арматурные штыри. Наверное, когда-то планировали делать пристройку… Коул расстегнул сандалии и повесил на пояс, затем ухватился за один из штырей, подтянулся и упёрся ногой. Рывок! — перехватился, ещё рывок!..

Первый и второй этажи он одолел на удивление легко. Арматура служила отличными ступеньками. Коул запретил себе думать, что будет, если его фигуру на стене заметят охранники. Лишь он, кирпичная стена перед носом и стержни в ладонях и под босыми подошвами. Раз! — перехват, ещё раз! — пере…

Нога, вроде бы поставленная твёрдо, вдруг сорвалась с опоры. Коул не успел вовремя ухватиться — и повис на одной руке и одной ноге. Снизу донёсся слитный испуганный вздох.

У Коула дыханье спёрло в горле. Мышцы вдруг ослабли, в них вступила предательская дрожь. Вот сейчас и вторая рука не выдержит, и… Нет! Мальчишка стиснул зубы, превозмогая страх, подтянулся и ухватился за штырь второй рукой. Вот так! Что угодно, только не струсить.

Ещё выше штыри заканчивались, но Коул уже успел приметить рядом виноградные лозы, увившие карниз: крепкие стебли были толщиной в запястье. Выбора не было. Он аккуратно поставил стопу в перекрестье лоз, ухватился и перенёс вес тела. Вперёд!.. Лоза с шорохом подалась было под ногами, но он уже ухватился за карниз, подтянулся — и выбрался на крышу.

С минуту он просто не мог отдышаться, наслаждаясь твёрдой опорой под собой. Вот так приключение… Потом всё же поднялся на ноги и с нарочно бравым видом помахал парням внизу — те замахали в ответ.

Коул огляделся, чувствуя себя альпинистом, покорившим вершину. Двускатная кровля, по углам увенчанная башенками, была вся в разводах птичьего помёта, кое-где черепица зияла дырами. Ладно, вон та башня, на которой флю…

— Привет! — Звонкий голос раздался будто из ниоткуда. Коул приглушённо вскрикнул, шарахнулся — и, споткнувшись, растянулся на крыше.

Для мальчишек внизу этот вскрик прозвучал как сигнал тревоги — в испуге они бросились бежать. Напролом сквозь кусты, раздирая лица и руки ветками, добежали до ограды, по очереди перемахнули через стену и врассыпную кинулись наутёк. Прочь от страшного дома!..

— Ты чего? — удивлённо поинтересовался голос. Коул приподнялся на локтях и обернулся. В тени угловой башенки сидел человек. Мальчик — с растрёпанными светлыми волосами, в коричневой куртке не по росту, шея повязана полосатым шарфом; на коленях раскрытая книга. Мальчишка с недоумением смотрел на незваного гостя.

— Т-ты кто? — выдохнул Коул.

— Ринель, — удивлённо ответил паренёк. — Ой, то есть, Ринель Куртуа дель Больд! Слушай, ты б поосторожней… — Коул только сейчас понял, как близко оказался к краю крыши. Он на четвереньках отполз подальше, и неловко поднялся.

— А чего ты тут делаешь? — недоверчиво поинтересовался он. Враз припомнились истории про жутиков. Вроде через парнишку крыша не просвечивает, но кто знает?..

— Читаю. То есть, вообще — живу, а сейчас читаю. А ты?

— Я флюгер хотел сви… — Коул запнулся. «Куртуа дель Больд» означало какую-то из Младших аристократических семей, ветвь Старшей семьи дель Больдов. — Постой, живёшь? Так дом же заброшен!

— И вовсе нет. — Мальчик взглянул на крышу башни. — Что ты там про флюгер говорил?

— А, ничего, забудь! — Коул почувствовал, что ситуация из пугающей стала какой-то неловкой. Осторожно ступая по кровле, он подошёл к парнишке. Ринель захлопнул книгу и тоже поднялся на ноги, оказавшись ростом ниже Коула. Глаза у него были голубовато-серые, а нос вздёрнутый, в россыпях веснушек.

— Я Коул, — протянул руку Коул. — То есть, Коулден Вайс, — поправился он зачем-то.

— Очень рад знакомству… — Ринель неловко пожал руку. Ладошка у него оказалась тёплая, живая, и это окончательно успокоило Коула. Никакой не жутик. — Ты откуда?

— Да с правобережья, — Коул махнул рукой на запад. — С Тёмной стороны, то есть; из простых кварталов.

— С Тёмной стороны? — Удивительно, но в голосе Ринеля прозвучало что-то вроде восторга. — Так ты из трущоб? Из этих… поннеров, да?

— Чего-о? — оскорбился Коул. — Это я-то пон? Совсем стрелки отстали, такое говорить? — «Понами» называли жителей самых бедных районов. В любом городе были свои трущобные гетто, «поннеры», населённые опустившимися оборванцами, до которых у имперского закона руки не доходили. С ребячьими бандами из поннеров ни одна компания не связывалась — трущобная детвора вся злая и подлая, в драке запросто заточку в бок воткнут.

— Ой, прости, — сконфузился Ринель. — Я просто… про трущобы только в книжке читал. — И от этого нелепого признания гнев Коула вдруг прошёл.

— Да ладно, нормально всё, — успокоил он. — Я-то что? Вот пацаны, те за «пона» и в нос дать могут!

— Так ты не один тут?

— Нет, с ребятами! Сейчас. — Коул подошёл к краю крыши, думая подать знак друзьям: мол, всё нормально… И не увидел внизу никого. Двор был пуст. «Разбежались», понял он, и почувствовал глухую досаду. Бросили и сбежали, тоже мне, товарищи…