Шрифт:
— Ну, почему же, — спокойно ответил он. — Все в жизни с чего-то начинают. Мы ещё сделаем из вас специалиста… младший смазчик Трепке!
Глава 9
— Стой! — Рин согнулся пополам и схватился за бок. — Не могу больше… давай отдохнём!.. — Коул молча отпустил его руку и привалился к печной трубе. Рин немного перевёл дух, и колотьё в боку утихло. Никогда ещё ему не приходилось так бегать: тем более — по крышам, рискуя на очередном прыжке сорваться вниз!
Добрых два квартала Коул пробежал, как заведённый, не останавливаясь и не выпуская руки друга. Они петляли меж труб, перепрыгивали с крыши на крышу (каждый раз у Рина сердце обрывалось от испуга — но каким-то чудом они каждый раз приземлялись на другой стороне)… И за всё время Коул не издал ни единого звука — лишь дыхание хрипло рвалось сквозь его сжатые зубы.
Рин огляделся. Они очутились на крыше с четырьмя громадными печными трубами по углам. (На какой-то миг ему это до тоски напомнило крышу родного дома с башенками, на которой началась их дружба). Можно было даже не гадать, где они сейчас — он почти не знал Тёмный город, а уж отсюда…
— Коул, — робко позвал Рин. Друг склонил голову и уставился под ноги, с волос его капало — опять пошёл дождь. — Куда нам дальше?..
— Мама… — пробормотал Коул. — Она… осталась там, Рин. А я сбежал. Я… — Вдруг он распрямился и шагнул к краю крыши. — Мне нужно вернуться.
— Стой! — Рин схватил его за руку.
— Пусти. Я должен посмотреть!.. узнать, что с ней!
— Ты с ума сошёл? — Рин потянул его назад. Коул обернулся и злобно оскалился:
— Руку отпусти, я сказал!
— Не пущу! Опомнись!
— «Опомнись»? — Коул вдруг развернулся и схватил друга за отвороты куртки. — Это моя мама! — прорычал он. — Тебе-то откуда знать?..
Рин дёрнулся, как от пощёчины, но не зажмурился и не отвёл взора. И в глазах его Коул увидел отражение своего лица: взбешённое, безумное… и вдруг до ужаса напомнившее ему рожу озверевшего Геруда. Бешенство схлынуло, он выпустил Рина и прижал руки к вискам.
— Ох, — выдавил он. — Ринель, прости! Я не хотел…
Рин прикрыл глаза и вздохнул, а когда вновь поднял взгляд на Коула — глаза его подозрительно блестели.
— Ты прав, — непривычно звонким голосом ответил он. — Я не знаю, каково это, когда у тебя мама есть. Зато знаю, что это такое — когда у тебя есть друг. И не хочу его потерять!
— Рин…
— Мне очень страшно, — белобрысый внук графини шмыгнул носом. — Но клянусь, если б я мог помочь — я бы тоже с ней остался! Ты думаешь, мне она не…? — Голос Рина задрожал, и Коул понял, что друг сейчас разревётся.
И тогда он обнял Рина и прижал к себе. И сам зажмурился до боли, стиснул зубы, чтобы не пролить ни слезинки.
— Прости, Ринель, — выдавил он. — Я совсем кукушку потерял… Ты же понимаешь.
— Понимаю, — Рин отстранился, утёр слёзы и слабо улыбнулся. — Правда, не хотел?
— Да чтоб меня гидра уела! — побожился Коул. И от этой детской клятвы стало немного легче.
— Ладно. Всё нормально. — Рин хотел сказать, «твоя мама велела», но в последний миг исправился: — Мы к мастеру Гаю сейчас, да?
— Да, — кивнул Коул. — К Гаю, точно. — Эта мысль стала спасительной зацепкой: Гай знает, как быть дальше, он поможет!
Коул огляделся по сторонам, соображая, куда их занесли ноги. В шелест дождя по крышам вплетались обычные звуки улиц снизу: отголоски разговоров, чья-то далёкая перебранка. В окнах дома напротив играла пианола, этажом ниже звучали женские голоса и смех. Там жили. Там знать не знали, что всего в паре кварталов отсюда…
Мальчишка отогнал эти мысли. К нему начала возвращаться рассудительность. Хоть дождь задёрнул всё вокруг серой моросью, и всего в паре метров за краем крыши очертания соседних домов размывались и таяли — но Коул вырос на крышах Тёмного города. Это был его игровой дворик. Сколько раз он бегал по ним от северных поннеров до Площади Трёх Гвардейцев — один и с дружками, срезая путь и убегая от полицев, под дождём и ясным небом… Так. Вот такая крыша с трубами есть у седьмого дома на углу Бульвара Ангелов. А вон там сквозь дождь смутно виднеется башня Магистрата.
Ему хватило полминуты, чтобы сориентироваться. Да, они на углу бульвара. А значит, эстакада монорельса вон в той стороне… Схемы улиц в голове у Коула сложились с перекрестьями монорельсовых линий: и, как это бывало при работе с механизмами, он увидел решение — и ощутил спокойную уверенность.
«Это мои крыши. Им здесь меня не поймать».
— Всё, я знаю, как до Свалки добраться. Правда, надо договориться кое с кем.
— С кем? — Рину сразу представились зловещие темные переулки, страшные бродяги с гнилозубыми ухмылками, а потом — подземными «крысиными тропами», по колено в воде…