— Именно. Прямой маршрут от Бхармы до столицы. Транспустынная железная дорога, Четвёртая Радиаль! Чувствуешь запах выгоды?

— Паровозики — игрушки мальчиков, Берти, — Жанна положила ногу на ногу, так, что из-под подола показались точёные ступни в лёгких сандалиях. — Просвети меня.

— Элементарно! Морепродукты из твоих портов, Жанна: рыба, моллюски, водоросли для пищефабрик… Всё это идёт на восток в Утреннюю Провинцию, и по Второй Радиали — в столицу. И всё в опломбированных вагонах: мы пока не можем создать достаточно мощных охладильников, и пользуемся услугами хронистов, которые замораживают время внутри вагонов. И за время пути эффект приходится обновлять, хотя бы один раз, средний хронист не способен на долгую «заморозку». А каждое такое чудо — лишние затраты Песка Времени.

— Начинаю понимать.

— Мы пустим поставки скоропортящихся грузов по новой линии, и в два раза сократим путь. Все дары моря прибывают в столицу в два раза быстрее, никаких потерь Времени — во всех смыслах! Заодно и сможем разгрузить хронистов железной дороги. Подумай, над этим, Жанна: сплошная выгода!

— Я думаю, Берт. И вот о чём, — Жанна легонько стукнула ноготком по самоцвету-городу в Красных горах. — Не затеял ли ты это одновременно для того, чтобы насолить Горной Марке? Ведь дорога на восток идёт через Жакемарбург.

— Воздаю должное твоему уму, — усмехнулся Бертольд.

Горная Марка, маленькое государство в долинах Красных Гор, давно уже из источника выгоды стало проблемой. Во времена Войны, когда имперцы штыком и мечом сшивали народы и племена Циферблата воедино, завоевать Красные горы так и не удалось — горцы были отважны, не боялись смерти и дрались, как дьяволы. В конце концов, с горскими князьями удалось договориться миром: вассальное подданство в обмен на широкие свободы. И, разумеется, огромные вклады, дабы не допустить сепаратизма. С годами Марка — «государство в государстве» — превратилось в нейтральную зону «свободной экономики», где проводились тысячи хитроумных сделок и финансовых махинаций меж дельцами и магнатами. Разбогатевшая и окрепшая Марка в последнее время начала вести себя чересчур дерзко.

— Марка слишком задирает цены за транзит грузов на восток. Теперь поезда пойдут мимо гор, а они пусть грызут усы от злобы! — улыбка Бертольда была мрачной. — Пора напомнить этим овцепасам, что некогда всё их богатство было — шерсть, баранина да сыр.

— Вино у них тоже хорошее, — заметила Жанна. — Сплошная выгода, воистину. И, в первую очередь — твоя. Мы же оба понимаем, за какой из грузов красногорцы дерут самые большие пошлины. Планируешь лишить Марку транзита нефти?

— Надо дать им почувствовать сильную руку! — старик сжал мосластый кулак. — Пусть забудут о своей дерзости.

— И прибыль от нефтевозных составов достанется тебе, — подытожила Сюйлин. — Потому что все железнодорожные компании сосредоточены на Западе. А ты не забыл, что транзит идёт также через земли Фила? — Она взглянула на третьего участника собрания: тот был занят — смотрел в калейдоскоп, и увлечённо крутил кольца. Услышав, что говорят о нём, наместник Востока Тефилус Янг отнял трубку от глаза.

— А? О, всё путём, Жанна! — бойко ответил он. — Берт предложил мне, эта, выгодный обмен! Я дал ему добро на постройку в Девятом округе этих… фортеций!

— Факторий, — поправил Бертольд, скрывая досаду. Янг раздражал его своим деревенским просторечием. Он и выглядел-то скорее как фермер — крупный и грузный, с рябым лицом и голубыми глазами. Тёмные волосы были по-восточному стянуты в хвост, а густые усы переходили в баки. И одет он был простецки, в поношенную куртку и штаны с бахромой по швам. «Разве что сапоги не в навозе!», сердито подумал Бертольд.

— О, даже так?

— Равнинные ветра, Жанна! Такой источник энергии — и крутит лишь ветряные мельницы: а я заложу там три механических завода, и один оружейный. Не люблю ресурсы, которые не используются!

— Я позволю уточнить, — заметила Жанна. — Не любишь ресурсы, которые не используешь ты.

— А если и так? Ты будешь говорить мне, что плохо вести дела на чужой территории? — Бертольд поднял брови. — После этого?

Он поставил на стол небольшую шкатулку, нажал на клавишу — и крышка поднялась, а сбоку откинулся и распустился маленький рупор из стальных лепестков. Старик вставил в гнездо мини-фонографа восковой цилиндрик длиной в палец, и установил иглу.

— …о крахе фармацевтической компании «Биргман и Коф», — зазвучало из рупора. — Напомним, что компания стала жертвой скандала…

— Это фрагмент вчерашних новостей. — Бертольд дал отрывку закончиться, и остановил запись. — «Мучнистая сыпь», значит?

— О чём ты?

— Да брось, Жанна. Конечно, знаток сельхозкультур у нас Тефилус — но мои эксперты все заявляют, что болезнь поражает только шпинатные культуры, и плантации наперстянки побить не могла. Это во-первых. А во-вторых — активы Биргмана и Кофа почти сразу милостиво согласилась выкупить корпорация «Древо Жизни». Которая совершенно случайно входит во Врачебный Трест… принадлежащий, что давно не тайна, тебе! Я, по крайней мере, веду дела честно.