— Слушай, Рин, — воровато оглянувшись, продолжил Вартис. — Как ты смотришь на то, чтобы поменяться? — и приятель с надеждой посмотрел на меня.

— Что значит, поменяться? — не понял я.

— Ну…. это….. фрейлинами, — выдал он и продолжил, затараторив: — Я же вижу, что тебе она не нравится, ругаетесь вы с ней постоянно, палки в колеса ставите….

Я начал закипать и, казалось, от гнева потерял дар речи. Приятель, бывший уже, либо не замечая, либо трактуя мое состояние как молчаливое согласие, продолжил:

— А моя — идеальная — молчит и глазами хлопает — никаких хлопот тебе не доставит. Ну что, поменяемся, а?

«Ну, погоди, оса бескрылая!» — пронеслось у меня в голове.

— Даже думать не смей об этом! — с усилием взяв себя в руки, ответил я облапошенному идиоту, позарившемуся на тощие щиколотки.

— Да ты поду..

— Нет! — рявкнул я. — Не вздумай к ней подходить! И смотреть тоже! И, вообще, про нее забудь! — сам того не заметив, я взял противника за грудки.

— Ва….
– снова осекся тот. — Да ты чего, Рин?! — Вартис пошел на попятный в прямом и переносном смыслах. — Так бы сразу и сказал, а то не понятно же….

— Что тебе не понятно?! — снова как-то само собой взвился я, но тот был уже в другом конце коридора.

— Мне все понятно, мне уже все понятно…. — успокаивающим тоном выдал Вартис напоследок и сбежал.

«Что он имел в виду?!» — вдруг подумал я, прислушиваясь к удаляющемуся топоту. — «Неужели, подумал, что я….?! Вот …. зараза, же! Да там даже посмотреть не на что, не говоря уже о том, чтобы….»

Едва сдерживаясь оттого, чтобы сорваться на ком-нибудь случайном — все-таки вероятность того, что заноза внезапно окажется в этой части терема, была равна нулю, иначе придушил бы собственными руками…. за шпионство — я вернулся к себе и почти четверть часа обливался холодной водой, чтобы унять раздражение.

Но все это оказалось бессмысленной потерей времени, так как стоило увидеть эту нахалку, как всегда стоящую в некотором отдалении от своих товарок и как всегда в нелепом платье, все с таким трудом достигнутое самообладание рухнуло за секунду.

«Вот, зачем она надевает на себя это безобразие?!» — я не мог сдержаться от негодования, но тут же остыл. — «А, впрочем, правильно делает, нечего провоцировать всех подряд!»

Не сдержавшись, я бросил неприязненный взгляд на Вартиса, но тот на козявку не смотрел, а с самым несчастным и смиренным видом внимал не прекращающимся ни на мгновение речам своей спутницы. Даже до нас с пигалицей, идущих в самом конце процессии, долетал сорочий щебет этой словоохотливой девицы, которую приятель — вот, жук-то! — пытался сбыть с рук как тихоню.

«Может, в этом было все дело, а не в занозе?» — от этой мысли заметно полегчало, и даже наступающий день засиял ярче.

К тому же отец, явно с подачи матери, придумал занять девиц нарядами — воистину, гениальный план! Глядишь, недели две просидят безвылазно в своих покоях, выбирая и примеряя, и снова выбирая и примеряя. Впрочем, я не особо понимал, что они с ними делают, но на примере своих двоюродных сестер хорошо знал, что процесс облачения в одно платье может занять больше, чем полдня.

Хотя я и догадывался, что насчет одной конкретной девицы этот план может и не сработать, но никак не представлял, что сумею убедиться в этом всего только через пару часов.

Отец с матерью вплотную занимались подготовкой к празднику, и я как раз направлялся к ним с предложением не устраивать главное кострище прямо напротив терема, как обычно, чтобы ненароком не привлечь к празднеству волисских гостей. Все равно его идея о принятии теми стратисских традиций не нашла отклика у девиц, что те сами недвусмысленно показали за завтраком. И, почти достигнув нужных мне покоев, столкнулся с Малеем.

— Ва…. — начал он.

«Да, что же это такое?!»

Под моим взглядом гвардеец немедленно осекся и начал по-другому:

— Рин, я так больше не могу!

— Что ты не можешь? — подозрительно спросил я.

— Принцесса…. — проговорил тот, беспокойно оглянувшись. — Она…. Я больше не могу!

— Не понимаю, — ответил я, хотя одно нехорошее подозрение все-таки закралось.

— Она…. Она меня домогается! — драматическим шепотом признался Малей, снова оглянувшись по сторонам.