— Курица упрямая! — выкрикнул он, когда его колдовство вновь осыпалось вокруг меня черными хлопьями. — Недолго тебе осталось! Еще день-два, и он не сможет тебя защитить.

— После дождичка в четверг! Когда песок на твоих скалах прорастет на смех курам!

— За все сполна получишь! — хан снова попробовал двинуть рукой, но в результате только поморщился. — Сама меня умолять будешь, чтобы хоть кого-нибудь из твоих соплеменников в живых оставил! Ведь вы все такое жалостливые, — кривляясь, молвил он и открыл дверь.

— Что ты имеешь в виду?! — грозно вопросила я, почти убежденная, что тот блефует. Не могло же так быть, что он успел сделать что-то гадкое за такой короткий срок. Ведь не могло же?!

— Скоро узнаешь! — дверь захлопнулась за спиной подлеца, а я с отчаяния и злости махнула рукой, представляя, что кидаю в спину тририхтского проходимца камень. Внезапно дверь содрогнулась, словно по ней, действительно, пришелся удар, а прямо посреди нее вспыхнула и тут же погасла какая-то искорка.

«Что это было?!» — я ошеломленно посмотрела на свои руки, но ничего нового не увидела.

Я попробовала еще раз. Представила, что в моей руке камень и осторожно метнула воображаемый снаряд в дверь. Ничего не произошло. Со второй попыткой я уже не осторожничала, но снова ничего не получилось. Может мне это показалось? Но нет. Я подошла к двери и осмотрела ее поверхность. На ней, в самом деле, обнаружилась вмятина и небольшая подпалина. Почему же тогда при новых попытках ничего не получалось? Может, оттого, что слова хана меня разозлили, а потом запал пропал? Я попробовала себя снова накрутить, вспоминая все те неприятности, которые со мной произошли в последнее время, и в очередной раз попробовала кинуть воображаемый камень. Послышался хлопок, не такой сильный как в первый раз и без искорки, но лучше, чем ничего. Вдохновленная, я собралась продолжить эксперимент, как внезапно дверь открылась и в образовавшемся проеме показалась голова одного из стражников.

— Прекратить! — с сильным акцентом крикнул тот по-волисски, буравя меня одновременно недоуменным и злым взглядом.

Можно было потренироваться и на нем, но я все же решила потерпеть с демонстрацией своих новых талантов и, не ответив, уселась на кровать, подчеркнуто отвернувшись от двери. Стражник — он, видимо, решил, что об дверь я билась то ли головой, то ли кулаками — убедился, что я послушалась, и вернул свою голову обратно в коридор, закрыв за собой дверь.

Несмотря на продемонстрированную временную покорность прекращать тренировки я не собиралась. Однако обратив свой взгляд к окну — неплохо было бы избавиться от решетки — я вспомнила про чудище — вдруг оно умеет летать? — и обернулась к стене.

Удары по стене стражники уже не слышали, да и не сотрясалась та от них, даже вмятины оставались лишь изредка. Тем не менее, на меня напала странная эйфория, и я без устали метала и метала воображаемые камни. Впрочем, не совсем бессмысленно. Вместо того чтобы представлять, как злюсь, я пробовала сконцентрироваться. Желаемый результат получался не каждый раз, и даже не каждый второй, но он был, что не могло не радовать. Спать совсем не хотелось — днем выспалась — я лишь изредка отдыхала, лежа на кровати и размышляя над тем, как получить большую отдачу от своих новых способностей. Как-то сразу я поняла, что это и есть та самая магия, про которую я была уверена, что у меня ее нет, и пусть она была лишь в такой не совсем понятной форме, тем не менее, ее наличие давало надежду на то, что теперь мне удастся выбраться из плена. Оставалось только научиться ею пользоваться. Под утро я все же устала и немного вздремнула. Разбудила меня опять Марийка.

— Что же делается, госпожа, — начала она шепотом, едва за ней закрылась дверь. — Чудище всю ночь металось, вырваться хотело, всех перепугало насмерть.

— Если в еде было только приворотное, то, наверное, успокоится скоро, когда действие зелья закончится.

— Ох, госпожа, когда это будет-то? Оно теперь и света не боится, — качала головой служанка, подавая мне новый сверток с хлебом. Запивать его напитком из принесенного ею кувшина было неразумным, поэтому я пила простую воду из умывальника, набирая ее в сложенную лодочкой ладонь. Неудобно, но пары глотков мне хватило, чтобы унять жажду.

— Если приворотное было к хану, то, может, накинется на него чудище и съест. От любви неразделенной, — оптимистично предположила я.

— Уехал хан еще ночью куда-то, злющий-презлющий, Тарсия оставил, а тот еще злее, — ответила Марийка, уже привычно выкинув принесенный ею завтрак. Однако стоило ей помянуть жреца, как распахнулась дверь, явив того собственной персоной.

— Сгинь! — прикрикнул он на служанку, и та, быстро собрав поднос, выбежала из комнаты, бросив на меня напоследок жалостливый взгляд.

Я уже привычно — не зря тренировалась почти всю ночь — сконцентрировалась. Однако жрец не стал повторять ошибок своего правителя, не пытался ни схватить меня, ни колдовать. Сразу перешел к угрозам и мрачным предсказаниям.

— Думаешь, долго стратисский петух тебя защищать будет?! — усмехнулся он. Я, честно говоря, не поняла, о ком он вел речь, впрочем, моего ответа Тарсию не требовалось.

— Не сможет он долго силы распалять — тебя защищать и границу держать, — продолжил он. — А сейчас там так жарко станет, ты еще порадуешься, что здесь оказалась! Ну-ка, пойдем! — жрец открыл дверь и скомандовал стражам: — Держите ее!