— Да, отследить его нам пока не удалось, — покачал головой толстяк в рясе, опять почему-то недовольно глянув на меня.

«Вот почему, я у них во всем виновата?! Я ведь, кто этот княжич, даже не знаю!»

— Такая операция насмарку! — раздосадовано проговорил жрец, когда зеркало было дезактивировано.

— С самого начала не надо было рассчитывать на дурных баб! Не справились с тем, что даже у этой каракатицы получилось! — отрезал хан. — Они теперь и для того, на что все бабы годятся, не пригодны. Ловко вывернулись! — он стукнул по подставке, отчего задрожало зеркало.

— У Френзиса еще три сына, — напомнил ему Тарсий.

— И какой мне с них толк!

— Можно попробовать лебедя выкрасть. Поговаривают, что водные разини, каких свет не видывал. И у них как раз девка есть на выданье.

— Хмм, — задумался над предложением тририхтский колдун. Я в том, о чем они говорили, ничего не понимала, но подозревала, что замышляют злодеи новую гадость, не иначе. — Лебедь тоже неплох, однако….

Что он хотел сказать, так и осталось неизвестным, так как раздался странный звук, будто где-то ударили в набат, и отзвук от этого прокатился по всему замку.

— Гости у нас?! — удивился жрец, а хан снова обернулся к зеркалу и стал водить по нему руками.

«Опять Драцкого вызывает?!»

Как и в прошлые разы, картинка сначала пошла рябью, потом туманом. Вот только стоило туману рассеяться, как зеркало показало нам не стратисского купца, а моего злыдня собственной персоной, стоящего на запыленной площадке перед крепкой на вид, раза в три его выше, обитой железом дверью.

Дарин

Собираясь в путь, я и предположить не мог, что первой проблемой станет не преодоление препятствий, не борьба с присными хана, а то и разбуженной им страшной нечистью, а поиски провианта. Выданный нам Яросельской мешок морковки Буря съел, не успели мы из леса выехать. Потом оказалось, что он уважает и пирожки с капустой, и яблочки моченые, и к бутербродам с сыром тоже неплохо относится. До границы мне пришлось насколько раз останавливаться, чтобы прикупить у селян то моркови, то хлеба — сена этот странный конь не признавал категорически — но уже на взгорье пояса нам обоим пришлось затянуть. Здесь не было селений, а жесткую, временами колючую траву жеребец тоже есть отказывался.

Впрочем, все трудности компенсировались тем, что передвигался Буря, действительно, быстро, и вскоре перед нами замаячила магическая граница, которой хан окружил свое царство. Она позволяла ему отслеживать чужаков, а также не дозволяла его собственным подданным покидать пределы ханства без его на то разрешения.

Перед тем, как я отъехал от терема Яросельской, та дала мне с собой еще два артефакта: портальное яйцо и того самого обещанного проводника, который оказался смотанным в клубок мотком красного цвета пряжи. Последний следовало спустить наземь после того, как мы преодолеем границу, чтобы тот указывал путь. На вид граница была почти прозрачной и даже радовала бы глаз играющими на ней бликами закатного солнца, если бы я не знал, насколько она опасна. В зависимости от настроения хана она могла ужалить подобно молнии, а то и испепелить на месте. И никто ничего не мог по этому поводу сделать! Магические договоренности разрешали хану творить на своей земле, что пожелает, кроме как создавать новую армию. О чем думал дед?

Буря, едва завидев границу, оскалился и встал как вкопанный, так что я немного опешил.

«Неужели, вопреки обещаниям своей хозяйки, он испугается идти дальше?!» — мелькнула мысль.

— Буря! — позвал я его ласково, но тот лишь раздраженно дернул головой, словно я ему мешал. — Буря, нам надо попасть на ту сторону!

Тот снова дернул головой и вдобавок стукнул копытом. Я вздохнул и едва не совершил ошибку, отпустив луку седла, чтобы похлопать капризного коня по шее. Тот внезапно прыгнул, да так, что за раз преодолел почти полверсты. Я едва на нем удержался — для этого пришлось схватить его за уши. Едва опустившись копытами на землю, Буря снова подпрыгнул, очень высоко подпрыгнул. Так высоко, что мы сравнялись с зачем-то летящей на север стаей диких уток. Те, разумеется, посмотрели на нас, как на идиотов и возмущенно закрякали. Конь на вопли пернатых никак не реагировал и целеустремленно летел вперед. Верста за верстой, и мы, наконец, преодолели границу, после чего начали резко опускать вниз. Ноги мои вылетели из стремян, и единственно на что я мог надеяться в этом незабываемом полете, были лишь длинные уши моего скакуна. Как я не оторвал их, не знаю, но Буря будто этого даже не заметил. Он мягко приземлился — так, что даже палой листвы не потревожил — а я успел вовремя сгруппироваться, прилетев ему на спину лишь пятой точкой, иначе вышло бы, что зря лешицы старались со своим ритуалом.

— Ы-Ы-ы-ы! — заржал жеребец, поворачивая ко мне голову.

— Молодец, Буря, молодец! — выдавил я, понемногу приходя в себя.

— Ы-Ы-ы-ы! — снова заявил тот, только более требовательно. Я вздохнул и погладил его по шее.

— Ы-ы Ы-ы! — возмутился конь. Смысл его последнего высказывания мне показался понятным, тем не менее, к разгадке того, что же он хочет, меня это не приблизило. Видимо, отчаявшись, добиться от меня нужного результата, скакун изобразил необычайную гибкость, изогнув шею так, что его морда оказалась совсем рядом со мной, и требовательно толкнулся ею мне в грудь. А там как раз были припрятаны два пирожка с утиной печенкой, последние из выданных нам в тереме Яросельской запасов. Вот как учуял-то?! К тому же, я всегда полагал, что лошади мясо не едят, поэтому попробовал убедить в этом Бурю.

— Ы! — возразил тот. Не успел я никак среагировать, как он, шумно двигая ноздрями, сам раздвинул полы моего кафтана и ухватил оба пирожка, мигом сжевав их вместе с тряпицей, в которую те были завернуты.

— Ладно, заслужил, — примирительно сказал я. Все равно возмущаться было уже поздно. — Пора двигаться дальше! — с этими словами я достал из-за пазухи красный клубок. Тот, казалось, предчувствуя свою миссию, волновался и слегка подрагивал у меня в руке. Бросать его о земь мне показалось неправильным, поэтому, перегнувшись в седле — единственное, что удалось нацепить на Бурю, от прочей сбруи он наотрез отказался — я опустил клубок на оказавшийся вблизи ствол поваленного дерева. В целом, едва мы пересекли границу, пейзаж сильно изменился. Казалось, в горах недавно прошел сильный смерч, повалив половину деревьев старого леса, попутно выгнав всех зверей и птиц, о чем свидетельствовала практически мертвая тишина нас с Бурей окружающая. Как мы будем передвигаться в этом буреломе, я представлял смутно, тем не менее, приказал клубку, как велела княгиня: