— Веди нас дорогой тайной к цитадели хана поганого!

Последнее слово я добавил от себя, но клубок не стал возражать против столь вольной формулировки. Весело подпрыгнув, он перескочил через первый попавшийся ему на пути поваленный ствол и ловко лавируя между таких же, устремился вглубь леса.

— За ним! — скомандовал я Буре, и мы поскакали. В прямом смысле этого слова. Высоко задирая свои тонкие ноги, он перепрыгивал через бурелом, кусты, а иногда и небольшие деревца. Чтобы не вывалиться из седла, я, пригнувшись к шее скакуна, снова схватился за его уши — оказалось, очень удобно — и старался не упустить из виду клубок. Тот мчался вперед не менее резво, чем конь — мне вскоре даже стало казаться, что я оказался невольным свидетелем некоего то ли соревнования, то ли преследования. Подпрыгивая, Буря почему-то старался приземлиться в том же месте, где находился клубок, а тот, уворачиваясь от копыт, отскакивал в сторону и, казалось, временами даже возмущенно попискивал.

Подгонял ли его конь таким способом ли это было результатом какой-то старой игры, я так и не разобрался, но результат меня устраивал. Мчались мы очень быстро, несмотря на сгущающиеся сумерки и на то, что дорога шла вверх и была такова, что обычный жеребец давно бы переломал себе на ней не одну ногу. Буре же все было нипочем. Он несся вперед, касаясь копытами земли, казалось, только для того, чтобы подстегнуть нашего проводника катиться также быстро.

С наступившей темнотой скакун уже летел подобно птице. Спустившись в долину, он, тем не менее, ни разу не воспользовался ни одной из проложенных дорог. Впрочем, правильно делал, так как при свете луны было видно, что, несмотря на ночное время, по тем разъезжало довольно-таки много всадников, и кого они искали, мне было очевидно. Буря темной тенью перелетал через поля и деревни, приземляясь в очередном лесочке, чтобы, сделав несколько скачков по земле, снова устремиться ввысь. Клубок в этих случаях усаживался ко мне на колени, но стоило нам опуститься на землю, как тот снова, подпрыгивая, бежал вперед, показывая дорогу.

Когда рассвело, мы снова повернули к горам и помчались по кромке леса. В просветы между деревьями были видны все те же поля и деревни. Я уже приноровился к нашей бешеной скачке и, когда выпадала возможность, всматривался в мелькавшие мимо селения. Аккуратные простые строения их составляющие, действительно, не пестрели разноцветными крышами и казались скорее однообразными. В каждом селении было от силы два или три десятка домов, вокруг которых простирались многочисленные поля. Уже с рассветом там можно было увидеть крестьян, и, наверняка, те работали до самого заката, чтобы обработать обширные пашни, под которые была отдана почти вся земля. Тририхт зерном не торговал, поэтому, для каких целей выращивалась вся это провизия, оставалось загадкой. Городов на своем пути я не встретил, возможно, они все находились на востоке страны, тем не менее, было маловероятно, что тририхтская знать жила на одном выращиваемом здесь хлебе, а животных на выпасе за все время своего путешествия я не приметил. Впрочем, надолго задумываться над этим вопросом я не стал, так как уже приближался к цели.

— Молодец, Буря! — шепнул я в длинное ухо, когда увидел впереди странный темный туман, укрывавший одиноко стоящую скалистую гору, на которой располагался замок хана, который тот помпезно называл чертогом. Мы ненадолго остановились, чтобы я мог надеть под кафтан взятую с собой кольчугу — на мне была, конечно, Фенина защита, но не мешало предостеречься.

Вокруг горы находились недобро искрящие диковинные сооружения, видимо, магические, с помощью которых хан защищал свое логово. Буря, однако, перелетел и через них, приземлившись уже перед замковой стеной. Дальше я должен был добираться уже сам. Конь, подтверждая это, заржал и с оставшимся в седле клубком снова взлетел, чтобы уже через несколько мгновений скрыться из вида.

А я посмотрел на стену. Идти через ворота я тогда посчитал неразумным, да и кладка была достаточно неровной, чтобы, обдирая пальцы и пыхтя, я все-таки смог по ней взобраться. Между стеной и замком оказался довольно-таки просторный двор, заполненный — мне даже пришлось протереть глаза — странными созданиями. А ведь, после всех чудес Яросельской я, казалось, уже ничему не должен был удивляться! Похожие одновременно и на медведей, и на полевых грызунов, эти существа исступленно радовались жизни, мутузя друг друга дубинками или поедая похожий на зерно корм из огромных корыт, расставленных по всему двору.

«Так вот для чего все те пашни!» — пронеслось у меня в голове, но для чего хану содержать весь этот зверинец, мне было невдомек.

Благодаря волшебным сапогам я по-прежнему оставался невидимым, поэтому, встав на ноги, преспокойно пошел по периметру стены туда, где виднелся перешеек, соединявший ее с замком. Странные звери меня не видели, но, видимо, почувствовали, так как внезапно стали щерить в мою сторону пасти с выпирающими передними зубами, что при их размерах, казалось, донельзя дико, и даже подпрыгивать. Стена была для них слишком высока, однако всеобщее возбуждение, охватившее стадо, привлекло внимание их человеческих стражей. Те появились с кнутами и, выкрикивая ругательства, принялись стегать животных.

«Негодяи!» — мои симпатии сразу же оказались на стороне несчастных медведохомячков, но поделать я ничего не мог, так как привлечь к себе внимание людей, охранявших замок не входило в мои планы.

Единственное, что я мог сделать, это быстрее обогнуть стену и добраться до самого чертога. Стараясь ступать как можно тише, я преодолел соединявший замок со стеной переход и оказался перед вполне обычной железной дверью, высотой эдак в три человеческих роста. Для какого существа хану потребовался таких размеров проход я не представлял.

Что делать дальше? Выше двери виднелся балкон, но взобраться по гладкой почти без единого выступа поверхности двери или по отвесной каменной стене замка было уже не в моих силах. Тем самым единственным выступом на двери оказался крюк, к которому был привешен обычный дверной молоток. Размышлял я не долго — в конце концов, я пришел не за чьей-то, а за своей женой! — и, стукнув каблуками сапог, чтобы стать видимым, требовательно постучал.

Подождав с минуту, я постучал еще раз, потом, выждав уже две минуты, стукнул молотком снова.