— Не специально. Художник задаёт точку отсчёта, и всё им представленное воплощается в реальность. Не обольщайся, нужны годы практики и огромный талант, чтобы материализовать яблоко, кисть только усиливает, но не творит, даёт фантазии мощь. Осмотрись вокруг, Эдвард, разве так выглядит ужасный мир? Реки с пресной водой, полные зверей леса, раскидистые каменные пещеры на севере, где множество таится драгоценностей и тайн. У вас почти не обитает хищников, а болезнь живёт лишь в болотах, что не так велики, как тебе кажется. Ужасным этот мир сделали люди, не художники. — Задумчиво заключил Аль Баян и больше вопросов на эту тему не последовало. — Поймите, друзья, я сам многого не знаю. Как работает кисть? Без понятия. Откуда пришёл великий художник? Не знаю. Что там, под островами, что в пустоте — не знаю. Но я верю в силу искусства и сердца, сильно верю и готов служить академии до конца своих дней, хоть, правда, первый художник наделил меня бессмертием. Вам, в подарок за помощь, я предлагаю стать учениками академии. Может, один из вас вырастет новым великим художником.

— Я дворянин, а не художник… У вас учат совсем новичков? — Спросил Эдвард.

— Не волнуйся, я возьму над тобой шефство. — Успокоил волшебник — Что же ты, Илиас, отправишься с нами в Аурелион?

— Конечно, а куда ещё идти? В Иннире я испытывал судьбу ни раз и ни два — всё тщетно. Видимо, у этой слепой госпожи на меня другие планы. Место, что ты описал прекрасно… — Поэт загрустил и прошептал про себя — Даже. слишком прекрасно, чтобы бить правдой. Но нужно же просто верить, да?

— Вы найдёте счастья, уж я ручаюсь! Нет ничего прекраснее искусства, о милые друзья! Светлые души творят светлые вещи, а я уверен, что вы чисты и добропорядочны! — Илиас бросил насмешливый взгляд на барона, уж он-то знал, насколько тот чист и добропорядочен.

В руку Аль Баяну с небес свалился дымящийся чайник, он еле успел поймать его на лету. — За годы я подрастерял свои навыки, но чай и ветер мне подчиняются беспрекословно!

Путники приструнили лошадь и дали ей спокойно пощипать траву, пока все втроём вкушали напиток. Им предстоял ещё долгий путь — до стены костей идти далеко. Сквозь языческие леса и простые деревни, мимо загадочных голубых пиков, что прокалывают небо, прямо к великому городу-стене, а за ним мёртвые земли — вечная цель святых воинств.

Товарищи выслушали маршрут от Аль Баяна и сказали уверенное «да» дороге. Илиасу было не привыкать отправляться в странствие, оставляя всё за спиной, ещё один шанс найти дом. Эдвард же витал в облаках и представлял себя новым великим художником — творцом миров, великим и могучим. Барон теперь брал выше, властелин Аурелиона всяко лучше, чем король захудалого Иннира. Настроение было отличное, а день благоприятный для путешествия, только у Аль Баяна что-то скрипело внутри, он чувствовал, что Данте — проблема недавнего прошлого. Однако так бывает, что забытое много лет назад не умирает, а лишь спит, ждёт своего часа мести. Хотя, всё это чушь. Чародей плюнул три раза через плечо и погнал повозку вперёд по тракту, друзей подгонял попутный ветер, у Аль Баяна другого не бывало. Маска тоже знала эту истину, чуяла, куда ветер дует…

Кто помнит начало истории? Нет, не помним и не можем. Она берёт начало где-то там, далеко, в первых летописях и архивах. Но ведь была же точка отсчёта. Иннир этой точки не помнил. Он не знал о Великом художнике. Никто из простых обывателей не представлял, что может жить и дышать лишь потому, что где-то там за горами во дворце из розового камня в тусклой галерее стену украшает живописная картина. На картине той схематично, наскоро руку выведены очертания четырёх городов, разделённых дремучими лесами и пронизывающими небеса шпилями.

Аль Баян не любил реализм: «Нарисовать всё точно, чтобы было единственное значение? Нет! Ни в коем случае! Лишь контуры, Индервард. Контуры, оттенки и очертания. Дай миру жизнь и отпусти, иначе он будет обречён на гибель. Чрезмерная опека губит полотна, поверь старику».

Джастин Эрик Индервард с острова вечной зимы послушался учителя и вывел только контуры. На тёмном расплывчатом фоне блистали великолепием четыре дворца, написанные в изумрудных, золотых и ларузных тонах. Башни замков тянулись к небесам, а люди, наоборот, смотрели в землю.

Так всё и произошло. Люди Иннира не помнит истории. Для них она красивая сказка о первом короле, широколобых учёных и великих архитекторах. Сказка о том, как мудрый монарх победил невежественных вождей и воздвиг Храм Жатвы, где идол каждого народа нашёл обитель и прекратились бесконечные войны, и примирились боги.

Чему же учила та сказка? Тому, что разум и мир сильнее войны и невежества? В недолгие годы рассвета величайшие умы творили невероятные вещи! Столица королевства — прекрасный Анор-Ассор, стеклянный город. Тогда вчерашние землепашцы и кузнецы не побоялись трудностей и совершили невозможное — воздвигли град из цельного куска стекла. Да, не обошлось без помощи одного бородатого сказочника, который заезжал погостить, но он всего лишь превратил скалу в блистающий разноцветный кварц, дальше всё сделали люди. Разум и трудолюбие создали поражающий красотой и масштабами город, что освещает всю округу светом солнца и луны. Город тысячи отражений. Если забраться на самую высокую башню королевского дворца, то можно спокойно скатиться к самому основанию горы. В любую точку Анор-Ассора ведут многочисленные зеркальные туннели, где заблудиться ничего не стоит. А дождь! Как прекрасен дождь в столице! Его печальный шум слышен всюду, и вместе с гладкой поверхностью улиц он устраивает замечательные концерты, которые каждому слышны.

Но этому ли научила людей «сказка» о Стеклянном городе? Нет, совсем не этому. Они не хотели верить чудо и труд, им доставало сырой земли. Сказку они заканчивали так: «Вот милок и сказочке конец, а кто слушал — молодец. Сия история о том, что те, кто в коронах хаживают, всяко умнее и сильнее нас, раз смогли воздвигнуть такую махину. Потому не спорь с ними, не задавай вопросов. Кто сверху — тот прав. Нашего ума их понять не хватит, милок, не хватит. А ты кушай, кушай… Ещё картошку завтра копать…»