Холодильник останавливается сам, тяжело дышит и иронично спрашивает:

— Что с вами? Я успел заметить, что мужские поцелуи вас парализуют…

Эта спасительная для меня ирония напоминает мне суть нашего противостояния. Освободившись из его рук, кидаюсь к маленькому шкафчику возле раковины и достаю из него флакончик с душистым жидким мылом.

— Вы спрашивали, есть ли у меня мыло? — радостно вопрошаю я. — Есть. Земляничное!

Выдавив на ладонь щедрую порцию розовой жидкости, я с остервенением начинаю тереть губы, щеки, подбородок, артистично демонстрируя, как я стираю с лица его поцелуи.

— Переоденьтесь и спускайтесь в мой кабинет! — бросает мне, выходя, почти дымящийся Холодильник. — У вас полчаса!

Нарочно прихожу через сорок минут. Александр Юрьевич оглашает список "срочных" дел на сегодня. Осознав объем того, что он собирается сделать и видя на часах пять часов пятнадцать минут, ехидно выражаю сомнение в том, что это вообще возможно.

— Я не зверь. Будем работать с перерывами на отдых, — отвечает Холодильник.

— Это напоминает мне старый анекдот, — устало смеюсь я. — Судья обращается к подсудимому: "По совокупности вы получаете срок триста шестьдесят пять лет. Но вы не волнуйтесь, мы не звери, отсидите, сколько сможете".

Холодильник слегка кривится, видимо, это и есть улыбка.

— Мой рабочий день заканчивается через час и сорок пять минут, — улыбаюсь уже я, искренне и нахально.

— Ваш рабочий день нормируется мной, — возвращает мне улыбку Хозяин, такую же искреннюю и такую же нахальную.

— Мой рабочий день нормируется в соответствии с трудовым законодательством, — остроумно парирую я. — Прочесть пару статей трудового кодекса?

— Сделайте одолжение! — почти нежно отвечает чем-то очень довольный Холодильник. — Тогда у нас сегодня на работу уйдет еще больше времени. Решать вам.

— У меня свидание, — угрожающе напоминаю я. — Гена будет ждать меня в "Уховертке". В семь часов.

— Работайте бодрее и продуктивнее. Уложитесь к семи — пойдете в свою "Уховертку", — миролюбиво разрешает Холодильник.

Естественно, к семи часам мы не успеваем сделать и половины из намеченного Хозяином. Ровно в семь звонит Гена.

— Я уже в баре, Ниночка! — кричит он, пытаясь перекричать громкую музыку. — Ты скоро?!

— Гена! Я немного задерживаюсь, прости! — тоже кричу я.

— Госпожа Симонова-Райская! У вас нет элементарных представлений о деловом этикете и субординации! — рычит Холодильник. — Во-первых, вы должны были извиниться, во-вторых, попросить у меня разрешения ответить на звонок…

— Мой рабочий день закончился, — вежливо отвечаю я, стараясь не разозлиться. — Или мы всё-таки читаем трудовой кодекс?

Я демонстративно отвечаю и на второй звонок, и на третий. Полвосьмого я обещаю прийти через полчаса. Полдевятого — минут через сорок. Четвертый звонок уже от глубоко и надежно пьяного Гены выводит Холодильник из себя. Он хватает мой телефон и кладет его в сейф, закрыв на кодовый замок.

— Потрясающе! — мои глаза, наверное, уже украшают мой лоб. — Я буду с вами судиться!

— Не хватает развлечений? — усмехается Холодильник. — С удовольствием!

Когда в девять часов Александр Юрьевич очередной раз вызывает к себе Римму Викторовну, я, воспользовавшись ее присутствием, выскальзываю за ней в приемную.

— Римма Викторовна! Он и вас держит на работе, и Марину! — шепотом кричу я и хватаю ее за руку. — Давайте на него пожалуемся, хотя бы Юрию Александровичу?

— Что ты, Нина! — пугается Римма Викторовна. — Я сама согласилась за такую премию! И Марина всем довольна.

— Премию?! — удивляюсь я. — Он обещал премию?

— Уже выплатил. Три часа назад бухгалтерия начислила и перевела на наши карты. А тебе разве нет? — испуганно спрашивает секретарь Холодильника.

— Не знаю. Может… У меня телефона нет, чтобы посмотреть, — растерянно отвечаю я ей и возвращаюсь в кабинет.

— Верните мой телефон! — требую я смело. — Десятый час. Это переходит всяческие границы!

Холодильник открывает сейф и возвращает мне телефон. Десять пропущенных от Гены и три с незнакомого номера. Перезваниваю специально, чтобы позлить Хозяина.

— Нина! — громкая музыка бара "Уховертка" снова врывается в мое ухо. — Это Женя, бармен. Помнишь меня?

Женька был Ленкиным хорошим приятелем. Мы любили ходить в бар в его смену.

— Да, Женечка! — радостно кричу я, перехватив злой взгляд-выстрел Холодильника. — Что ты хотел?

— Я бы хотел, чтобы ты забрала Генку! — просит меня Женька. — А то хозяин сейчас полицию вызовет. — Он напился и пристает к клиентам со стихами и рекламой твоих достоинств.

— Моих достоинств? — не понимаю я.