Ворвавшись в темное и душное помещение, я сразу же зарылась в одеяло на импровизированной постели у дальней перегородки и совершенно не женственно заревела. Плевать было на все. И на Ивана, который угрожал не только сказочному, но и нашему миру, и на Хранителя, который с каждым днем все прочнее оседал в моем сердце, но при этом вел себя, как порядочная скотина, и на Кощея с Колобком, принявших его сторону. Вообще на все плевать! Пусть делают, что хотят! Вот возьму и исполню желание Максима: дождусь, пока они вернутся и уеду отсюда, раз и навсегда забывая обо всем. Вернусь в Москву, поживу у Светки, может быть найду работу или признаюсь во всем родителям. Не важно! Главное — стану жить, как прежде, и ни разу не вспомню ни Лес, ни его сказочных жителей!

Да вот ни черта! Себе то не ври, Лесницкая! И вспоминать будешь и скучать. Разве ты сможешь находится где-то в городе и каждый день спокойно ходить в надоевший неуютный офис, при этом зная, что где-то живут самые настоящие Василиса и Кощей Бессмертный? Разве сможешь жить по-прежнему, понимая, что всего в семистах километрах находится Лес, по чьим тропкам катится Колобок, а в глубоком чистом озере плещутся красноволосые русалки? Сможешь спокойно осознавать, что в темной мрачной чаще обитают смертельно опасные красавицы-мавки, а где-то далеко от границы организовывает свой отряд отважный богатырь Илья-Муромец? Сможешь, в конце концов, нормально жить, не видя каждый день смешливых пронзительно-голубых глаз с серыми прожилками и яркими ободками?

Не сможешь, Лесницкая. А если придется, то просто сойдешь с ума.

— Руслана, — сквозь истерику донесся до меня растерянный голос обладателя глаз, о которых я только что вспоминала.

Парень мялся у входа, не решаясь подойти ближе и беспомощно оглядываясь.

— Руслана, ты плачешь?

— Нет, я смеюсь, — всхлипнула, совершенно не желая поворачиваться и показывать соседу опухшее лицо.

— Я боюсь женских слез. — честно предупредил он меня. — И совсем не знаю, как вести себя с ревущими девушками.

— Я тебя сюда не звала! — возмущенно хлюпнула носом.

— Я извиниться пришел.

Я удивленно замерла, прекращая плакать. Такого поворота событий я точно не могла предугадать. Чтобы Максим вдруг решил извиниться? Небо что ли на землю свалилась, пока я здесь плакала?

Хранитель еще немного потоптался у входа, а потом двинулся ко мне, нерешительно садясь на край импровизированной лежанки из кучи сваленных на земле теплых тряпок.

— Прости, я слишком на тебя давлю.

Я сглотнула, не ожидая такой быстрой капитуляции и не понимая, что теперь должна делать. Кающийся Максим в планы моей истерики никак не входил. Я была уверена, что, если сосед явится, он начнет спорить и ругаться, и уж тогда-то я с чистой совестью могу окончательно поддаться эмоциям и высказать, наконец, Хранителю все, что думаю о нем и ситуации в целом. Однако парень сейчас совершенно искренне извинялся, чем вводил меня в состояние ступора.

— На тебя слишком много свалилось в последнее время, а я был неосмотрительным и нагрубил.

— Ты серьезно? — непроизвольно всхлипнула, во все глаза рассматривая растерянного Максима (редкое, к слову, зрелище).

— Серьезно. Прости.

— А с чего это вдруг? — поинтересовалась, нерешительно приподнимаясь на локтях. — Значит, завтра иду с вами?

— Нет, конечно, — мгновенно открестился сосед. — Завтра ты, в любом случае, сидишь в лагере.

Ну, все понятно. Ничего не меняется. Все такой же приказной тон и наплевательское отношение к моему личному мнению.

— Ты — скотина! — обвинительно припечатала, чувствуя, что только отошедшая истерика снова занимает свои позиции. — Все мужики скотины!

— Так уж и все? — хмыкнув, приподнял бровь собеседник.

— Все! — завыла я, откидываясь назад на одеяло и понимая, что нервы сдают окончательно, лишая меня возможности контролировать вылетающие изо рта слова. — И босс мой скотина, потому что уволил! И Алексей скотина, потому что на какую-то тощую блондинку променял! И ты скотина, потому что… — тут я замялась, не зная, какой аргумент лучше привести. В голову ничего путного не лезло, и я ограничилась логичным: — Потому что — скотина.

Хранитель удивленно кашлянул, но промолчал, а я продолжила, где-то на периферии сознания ловя себя на мысли, что завтра обязательно пожалею об этом срыве:

— И вообще! Все это, бред сумасшедшего! Как могут сказки существовать в реальности?! Это же невозможно! Магия, нежить, говорящий хлеб! Да я больна! Я каждую минуту ожидаю, что очнусь в психушке! А все ты виноват!

— Я тебя за собой следить не тащил. — справедливо возразил парень. — Ты сама решила, что чужая личная жизнь тебя касается.

— Ничего подобного, — скуксилась, всхлипывая и ощущая, как стыдливо горят щеки. — Я не специально! Сначала мне просто было скучно, а потом я помочь хотела!

— Скучно ей было! — фыркнул Максим. — Зато мне было весело, когда я вернулся, а Кентервильское привидение заявляет, что видело, как новая соседка пошла в лес следом за мной. Ты хоть представляешь, что я себе напридумывал, когда ворвался к тебе домой, а там только пьющие рабочие, которые говорят, что хозяйки с утра не видели? Я в джип, и снова в лес. Тебя нет нигде. А что было бы, если бы ты не Василису встретила, а кого-нибудь похуже?