Вибрации сообщают, что он не один. Из грота движется вереница человекообразных существ — и в то же время, они — не люди. Пропорции их тел более удлиненные, они слепы, ведь веки грубо сшиты суровыми нитками… зашиты рты и пробиты барабанные перепонки. Ничто не должно их отвлекать, они не должны ничего чувствовать-ощущать, ведь скоро они станут Спящими. Эоны, управляющие Ойкуменой. Гермес сам не знает, почему не может оторвать взор от их уродливых шрамов на груди, в виде плотно сжатых складок.

Спящих ведут поводыри — крошечные ангелочки со светлой мраморной кожей. Они бредут по песчаной тропе мимо Гермеса и умирающих роз. Воздух наполнен чарующей горечью, которую эоны жадно вдыхают плоскими ноздрями — единственным, что осталось из органов чувств.

Они доходят к высокой горе, выглядящей как идеальная хрустальная башня, и с трудом поднимаются по каменным ступеням вверх по спиралевидной лестнице. Гермес-Дита извергается пыльцой, как оргазмирующий цветок, и достигает вершины пика, где находится большое, опоясанное колоннами вместилище с прозрачной черной жидкостью. Этот резервуар похож на бассейн, но функция его совсем в другом — это цистерна Плеромы, место единения и силы эонов, место, в котором познается Гносис, и откуда управляется Эфир.

Поводыри ведут Спящих к заранее определенным местам с отметками на глянцевых камнях, и помогают спуститься в бассейн. Долговязые калеки погружаются в антиматерию по шею, лишь большие овальные головы трепещут над поверхностью, как початки рогозов на речном берегу. У первого из окунувшихся раскрывается складка-шрам на груди, являя большой уродливый глаз. Он налит кровью и светится. Такие же глаза открываются у всех остальных, наполняя резервуар струящимся изумрудным светом, который концентрируется в центре — на Армогене, прозрачном нефритовом кристалле. Смоляная субстанция искрится. Гигантский луч устремляется вверх — в темную туманность над головами. Враг еще не разбит. Но, скоро эоны спасут свое будущее.

****

С востока нарастал гул, и Гермес-Афродита выбрался с поезда. Он оделся в чистые мужские вещи: подвернул кожаные штаны, стянув их ремнем на худом животе, надел толстовку, прячущую торчащую грудь без лифчика, а под низом оставил белые кружевные трусы. На ногах — ботинки с саламандрами. Выглядел он как субтильный подросток.

На звездном горизонте приближался квадрокоптер. Стальная машина, очень маневренная благодаря винтам, меняющим свое направление.

Аппарат завис, накрыв Гермеса столпом света. Его сканировали. Есть ли у них его данные? Его новые данные? Его биометрию могли изменить, неизвестно, что именно с ним сделали.

— Неисповедимы пути Господни! — прокричал он, вытянув руки вверх. — Имеющий уши — да услышит, что Дух приготовил церквам!

Квадролет снизился, свет померк.

— Я — синдик Гермес! Я была — БЫЛ! — оперативником у пастыря Арго, уполномоченного Святого мероприятия! — продолжал он кричать. — Это я отправил сигнал экстренной эвакуации!

Летательная машина качнулась, а затем помалу опустилась. В отворившийся люк выскочили четверо вооруженных мужчин — они напряженно оглядывались, разойдясь по периметру.

Неожиданно энергично из мультикоптера вывалился высокий толстый мужчина, и быстро оказался рядом с Гермесом. Витольд в эту смену случайно стал командиром эвакуационной бригады, и с удовольствием продолжил бы руководить заготовительным отделом. «Травники», — так некоторые напыщенные личности в Синдикате пренебрежительно их называли — из-за того, что они, помимо поиска материальных ценностей, собирали травы, корнеплоды и прочую растительность. Но, Витольда устраивала его работа. Все испортил аппендицит Павла, уложивший главного «эвакуатора» на операционный стол — и теперь Витольд был не там, где хотел.

— Где твоя метка? — спросил он, дыша громко, но удивительно ритмично.

Синдик протянул руку, и толстяк просканировал запястье смартфоном. И выдохнул с облегчением, увидев высветившуюся анкету на оперативника.

— Брат мой в истине, что здесь случилось? Где старейшина Стикс? Где священник?

Гермес выразительно взглянул на поезд.

— Напала свора выродков, — он прикусил губы до крови. — Когда приор умирал, он попросил активировать датчик эвакуации.

— Живых нет?! — Витольд был потрясен, его конечности поразил тремор.

— Мрази всех убили… нам было не устоять.

Толстяк кивнул.

— Понятно. Искренне сочувствую. Теперь Синдикат здесь все детально изучит — но мой экипаж не имеет полномочий для проведения расследования, — он натянуто улыбнулся, стараясь быть приветливым, но чувствуя, что ситуация не очень подходит для проявлений радости. — Так что, мы можем улететь. Поехали?

— Да. Поскорее бы домой, — Гермес внимательно посмотрел на шею мужчины.

Витольд насупился. У него было плохое предчувствие, и он никак не мог понять, что здесь не так. Ладно, власть предержащие разберутся.