— Отлично, — Витольд подмигнул, что выглядело странно без сопровождения улыбки. — Нас ждет Город Тысячи Дверей. Последнее чудо Света — и больше не будет, — толстяк озадаченно взглянул на смартфон, запищавший десятком сообщений. — Ух ты! Передают, что тебя ждет Коллегия, при этом спрашивает о тебе сам Тринадцатый. Ты что, важная шишка?

Гермес-Афродита молча кивнул, поспешив скрыться в зияющем люке квадрокоптера. Тринадцатый… еще один шаг навстречу… его план медленно, но верно исполнялся.

****

Ночь для Крыловой выдалась скандальной и бессонной. Сначала неизвестный поклонник бегом смылся из-под дома, оставив на пороге букет. Цветы, конечно, были красивы, и это было романтично, но — ЭТО БЫЛА ЯДЕРНАЯ БОМБА! Она сразу опознала цветы из оранжереи мужа. И срезаны они были однозначно не Ильей. И логика, и интуиция подсказали ей на 99 %, что это был Менаев — учитывая услышанное с улицы собачье поскуливание, а также то, что только Гриша был настолько глуп самолично подписать собственный смертный приговор.

Естественно, Лена выбросила букет в мусорный контейнер, предусмотрительно прикрыв старой темно-бордовой кофтой, от которой также давно хотела избавиться. И правильно сделала. Илья явился ближе к полуночи, рвя и меча — он уже знал, что кто-то пролез под пленку и варварски срезал все осирии и часть герберов. Наверное, даже если бы она изменила мужу, то это разозлило бы его меньше, чем осквернение цветов.

Взбешенный Горин, наверное, часов до четырех буянил, ругаясь и разбивая все, что попадалось под руки. Разбудил и напугал Милану. Периодически уходил в Куб или звонил туда с проклятьями, требуя быстрей найти мерзавца… либо обнаружить, для начала, хотя бы сами цветы. Опросил все патрули, видел ли кто-то нечто подозрительное, а затем приказал все перерыть в Илионе, и найти злодея. Битый час полковник стоял истуканом в теплице, и его глазы приобретали то демонический блеск, то блестели от влаги, словно он готов заплакать. В итоге, Крепость озарилась огнями, Шпигин с Сидоровым подняли по тревоге солдат, и усилили патрулирование. Поисковая миссия похлеще, чем в «Очень странных делах», когда в Хоукинсе пропал маленький Уилл Байерс.

Крылова не рассказала мужу о букете. Жизнь научила ее, что иногда — и даже часто — лучше промолчать. А в данном случае — и подавно. В их семейной жизни было все меньше просветов, и ничего бы не изменилось, если бы она высказала свои подозрения о Менаеве. Скорее всего, что стало бы еще хуже. Всплыл бы флирт, и оброс бы фантазиями, добавилась бы злость — наверняка, хоть Илья сейчас и не демонстрировал ревность, но ведь он живой человек, мужчина.

Когда-то она надеялась, что нашла в лице Горина поддержку и защиту. Даже успела порадоваться. Но это время давно прошло. Теперь она не испытывала к нему любви — скорее, холодное равнодушие, и даже презрение, все более цементированные с каждой свирепой ссорой и с каждым его новым ударом.

Озверелый муж-грубиян и наглый неуемный поклонник… после нервозной ночи любые мысли о самоубийственном любовном треугольнике так паскудили настроение, что спасти ее могли лишь темно-красные ботинки с высоким берцем, серо-голубое ситцевое платье, и короткий черный кожаный пиджак в тон колготкам. Что-что, а красивую одежду она любила, и наряды меняла часто — благо, что лазутчики по заданию мужа постоянно проверяли все магазины, и привозили кучу фирменных тряпок нужного размера. Такое вот ее женское счастье… и иногда оставаться на плаву позволял только этот комплект: Милана, работа и новые юпочки.

Вдобавок к весеннему ансамблю ученая надела темные очки, чтоб лишний раз не демонстрировать окружающим воспаленные глаза с мешками под ними. Несмотря на ночку, рано-утром она уже отправилась на работу. Победа над вирусом была рядом, и предчувствие чего-то грандиозного накатило, как обильный летний ливень. Как только завершится анализ субстанции из кейса, она выдохнет и уделит Милане время — сделает выходной.

— Я шокирована твоей тупостью! — гневно сообщила она, встретив Менаева за мытьем ступеней на лестничной площадке. — Уничтожить осирии — любимое детище человека, под чьей властью ты находишься… о чем ты думал?!

Гриша покраснел как разваренный рак, но смолчал.

— Ты подглядывал в окна? Ты извращенец и самоубийца! — возмущалась Крылова.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — наконец ответил Менаев, и взял ведро со шваброй, намереваясь быстро исчезнуть.

Девушка перегородила путь и нависла коршуном — пока он стоял на две ступени ниже.

— Гриша, ты чем вообще думаешь? У тебя мозги есть? — она схватила его за плечи, и даже умудрилась потрясти их, прежде чем диалог был прерван звуком цокающих каблуков по старой коричнево-каштановой плитке.

Она едва успела отскочить от Менаева, как в предбанник вошел муж.

— Ооу! — удивился Горин. — А я как раз иду к вам, вниз, — он пристально глядел на жену, которая отвернулась в пол-оборота.

— Зачем ты к нам? — буркнула Крылова, уставившись на ухо Менаева. — Здесь нет твоих цветов.

Полковник проследил за ее взглядом, отметил, что выродок вздыбился, как на иголках, и улыбнулся.

— Один мой цветок все же есть, — не согласился муж. — Что, Григорий, крепит тебя Елена Ивановна?