– Вдвоем воздухами наслаждаются? Да как нежно… Они бы еще за руки взялись… Как-то уж очень старательно они «отдыхают».

Чуть впереди, напротив поворота в переулок, Колчак заметил еще одного похожего персонажа в униформе – картуз, бушлат, сапоги. Только тот стоял на месте и нервно покуривал папироску.

– Налетчики, не иначе, – твердо решил Колчак, – и начал искать глазами «страховку» – человека или несколько людей, которые должны будут прикрывать отход основной группы после нападения. И без труда разглядел еще троих членов «банды одинаковых», как он окрестил этих случайно встретившихся им на пути будто бы заводских рабочих.

– Отоваривались, видимо в одной и той же лавке, чтобы дешевле. Оптом, так сказать. «Мундирчики»-то у них новехонькие, с иголочки. Не обмялись еще, фармазоны.

– Что с тобой? – озаботилась Настя.

– Давай пойдем чуть быстрее, – Николай не пристегнул сегодня палаш, ибо парадно-выходная форма одежды позволяла такую вольность. Так что в бой ему вступать не с чем. Настоящие налетчики, как он хорошо знал, со случайными свидетелями не церемонятся. Выход один: поскорее уносить ноги.

– Зачем? Мы ведь не опаздываем?

– Просто давай чуть-чуть пробежим вперед. Во-о-н до того дома, – он попытался увлечь Настю вслед за собой, но уже через мгновение сообразил – поздно.

Тот «рабочий», который нервно курил папиросу, бросил ее, достал новую из портсигара и начал прикуривать.

– Знак «приготовиться», – догадался Колчак, – Замираем и при первых выстрелах падаем на тротуар. Пусть думают, что уже убили.

Главное, чтобы Настя не закапризничала и не выдала, что мы живы. Она же ничего не понимает. У Николая защемило сердце. Он понял вдруг, как дорого ему стало это балетное создание.

– Девочка моя, сейчас здесь будут стрелять. Мы должны упасть на землю и не двигаться будто мертвые.

– А платье?! Николай, я же в самом нарядном платье! – ей в голову не могло прийти, что она швырнет так вот на тротуар сбережения и труд всей семьи за полгода. Родители с трудом сводили концы с концами, но потратили «безумные деньги» на ее наряд.

Из переулка показалась карета, запряженная четверкой великолепных вороных лошадей. Чуть позади цокали по брусчатке копыта коней жандармского наряда сопровождения.

– Кто-то из чиновников, – определил Колчак по казенной форме возницы, – значит не деньги, не вещи, а именно этот человек – цель налета. Бомбисты! – осенило его, – Совсем плохо, от взрыва никуда не убежишь.

– Стой! – одернул он подругу.

– Никки! То беги, то стой… А давай просто присядем! Нас не заметят, – Анастасия все еще была в панике от мысли испачкать дорогущее платье.

Двое налетчиков достали из-за пазух какие-то свертки.

– Бомбы, – определил Николай и бережно прикрыв ей ладонью рот, уложил полную возмущения спутницу на тротуар. Вернее, обхватив ее за талию упал на спину сам, позволяя ей сначала повалиться на него, а уж потом прижал ее спиной к брусчатке.

За Колчаком и Анастасией следовало еще человека четыре праздных прохожих на разном удалении. Впереди кроме налетчиков – двое.

– Детей, слава богу, нет. А эти все – увы, покойнички. Им кричи, не кричи – на брусчатку не упадут, – не успел подумать кадет.

Рядом с каретой сверкнули две яркие вспышки и ужасающей силы взрывы потрясли центральные улицы Санкт-Петербурга.

Сначала звонко уплотнился воздух, затем брызнула мелкая пыль, запахло пироксилином и только после этого по ушам жестко вдарило кувалдой. Николай на минуту потерял сознание и провалился в тишину.

Тишину порвало дуплетное эхо взрывов, отправившееся гулять меж домов по над Невою.

– Слышу, значит живой, – очнулся от оцепенения Николай, – Настя, Настя, Настенька, – затряс он выпущенную из объятий спутницу за плечо.

В это время на них сверху обрушились обломки кареты, обрывки каких-то бумаг и куски свежего мяса. Бомбы сработаны были правильно: взрывная волна от них ушла вверх и унесла с собой на небо пару человеческих душ, сидевших в карете, и собственно саму чиновничью повозку. Души господь прибрал, а ненужное вернул на землю обратно. Уж извините, в изрядно потрепанном состоянии.

Раздались сухие щелчки револьверных выстрелов. Жандармы, сметенные взрывом с лошадей, пытались подняться на ноги на проезжей части. По ним открыли огонь террористы.

Увидев кровавую плоть на лице и шее Анастасии, Николай с отчаяния просто осатанел. Он отнюдь не относился к людям, которых парализуют острые ощущения. Напротив, в нем угроза жизни всегда требовала физической реализации и непременно агрессивного выхода энергии.

Оглянувшись в сторону кареты, он отчетливо увидел бегущего прямо на него бомбиста с револьвером в руке. Глаза – шальные. Улепетывает. Ему явно не до парочки, распластавшейся на тротуаре. Поэтому Колчак подпустил его к себе как можно ближе, а затем резким выпадом отполированного ботинка подставил террористу подножку.