Девушка молча подала чай и пирог, улыбнулась и тихо исчезла. Аня тем временем рассказывала все, что могла, изо всех сил стараясь преподнести жизнь и работу в развалинах, как счастливую и успешную. Рассказ получился короткий — не так уж часто она пересекалась с начальством, зато не пришлось привирать. Бредовая вечеринка на Велеса не была упомянула вовсе: к чему? Вера и так знает, что Яга-со-товарищи что хотят, то и делают. Так зачем ей переживать лишний раз?

— Жаль, что я не смогу ничего передать вашему брату… — вздохнула Аня, ковыряя вилкой в тарелке. — Но вы понимаете, он… То есть, они…

— Настроили его против меня, — закончила за нее Вера. — А значит, попадет и вам. Прошу, не рассказывайте о нашей встрече. Я теперь за него спокойна, больше мне ничего не нужно. — А знаете, — преувеличенно весело добавила она. — я вспомнила забавный казус: первую в мире искусственную елку, которую мы с ним наряжали… по крайней мере, пытались. Вот такую.

Вера щелкнула пальцами. Среди тарелок и чашек появился цветочный горшок. Из горшка торчало зеленое нечто.

— Это что — навороченная метелка для пыли? — Аня озадаченно разглядывала вещицу.

— Почти! Первые искусственные елки делали из раскрашенных страусиных перьев. От них чихали, с них сваливались украшения, зато — ноу-хау, прогресс не дремлет! — Вера рассмеялась. — Давайте исправим это безобразие.

Она погрозила пернатой штуковине пальцем, и на ее месте возникла живая елочка — колючая, ароматная, как и положено настоящему новогоднему дереву.

— А теперь — последний штрих!

Еще один взмах рукой: распахнулась дверь на террасу. Порыв ветра принес снежное облачко, оно рассеялось над елкой, и та засверкала, словно окутанная серебряной мишурой.

— Не растает до конца праздников. Экологично, реалистично, и ни одно дерево в процессе не пострадало. Это вам, — улыбнулась Вера. Аня страдальчески застонала:

— Не могу! Такой потрясающий подарок — и не могу принять: у тетушки аллергия на хвойные.

— Ох! — расстроилась Вера. — Я понимаю, конечно. Но позвольте хотя бы отправить вас домой на моей машине.

От этого Аня не смогла отказаться.

На работу Аня почти что прокралась. Почти, потому что, едва кот открыл дверь, из кухни вылетел рассерженный домовой:

— Где мои мешки, бестолочь?

— И вам — здравствуйте! Получите, распишитесь. Подумаешь — забыла вчера отдать. А где волшебное слово?

— Да чья бы мычала корова!

— Люблю родной офис, — проворчала Аня. — Интересно, что следующее?

— Анна, зайдите ко мне, будьте любезны.

— Присаживайтесь, — Лукиан Иванович указал ей на стул, а сам пристроился рядом на краешке стола.

"Уфф… Обстановка неформальная. Есть шанс, что выволочки не будет."

— Вы вчера заходили в мой кабинет, — это был не вопрос — утверждение. Но, по крайней мере, слова директора не звучали обвиняюще. — Вы видели, кто мне звонил?

Аня неохотно кивнула:

— Ваша сестра, Вера.

— Как?.. — Лукиан Иванович озадаченно моргнул. — Откуда вы взяли, что ее зовут Вера?

— Визитка. Там было имя и фамилия. Фамилию я разобрать не успела, какая-то прибалтийская… Или скандинавская. Наверное.

— О. Понятно. Вас ввел в заблуждение декоративный шрифт, — директор сжал левую ладонь, разжал снова: в ней появился картонный прямоугольник визитки.

— Прочтите внимательно!

— Вера…

— Вер-л! Это не "А". Вер-ли-о-ка, — Лукиан Иванович процедил имя сквозь зубы, словно это было отвратительнейшее ругательство.

— Я понимаю. Они, — Аня мотнула головой в сторону двери. — настроили вас против сестры.

Директор встал. Аня невольно сделала то же самое: совершенно невозможно сидеть. когда над тобой возвышается Лихо.

— Вы ничего, совсем ничего не понимаете! — директор смотрел ей в глаза. Аня с удивлением поняла, что он не рассержен — обеспокоен. Он беспокоился за нее. Это заставило сердце забиться сильнее. Если только стоило верить глазам: могущественный Лихо, которого опасались даже Яга и Кощей, выглядел напуганным. Разве такое возможно?

— Верлиока — лживая, смертельно опасная тварь, — сказал Лихо. — И она мне не сестра.

Конец первой части.

_______________________________

[1] Октавио Окампо — мексиканский художник, представитель стиля метаморфоз, мастер иллюзий.

На ежевечернее собрание Аня брела, как на собственные похороны. Обычно говорят "как на казнь", но даже из такой паршивой ситуации бывают выходы: оборвется веревка, или кто-то возьмет в жены прямиком с эшафота… Аня выхода из сложившейся ситуации не видела никакого. Покаяться? Сказать: "Простите, я побывала у Зла в гостях. На жизнь пожаловалась, пирога черничного поела, кстати, вы в курсе, что Зло хорошо готовит?" Возможно, дорогие… гм-м… коллеги учтут признание?