Я представила, как Амелия врывается в комнату в разгар… скажем, продолжения того, что мы начали, с воплем «Диана, ты все делаешь неправильно! Это мой сын, мне лучше знать, что должно ему нравиться!»-и содрогнулась. Дарион расценил это по-своему и набросил мне на плечи свою рубашку, которую мне в порыве страсти все же удалось с него снять.

— Иди в свои покои, я приду позже, — теперь мужчина совершенно успокоился и вернул в голос привычные ледяные нотки.

Амелия смотрела на меня как призывающий к раскаянию и умеренности монах-отшельник на гордящуюся своим образом жизни блудницу и даже не соизволила подвинуться, пока я боком протискивалась в дверной проем мимо неё. Ее реакция меня порядком злила: Дарион — взрослый мужчина, я практически жена, мы же явно не будем только за ручки держаться.

Дарион

Таланту моей матери врываться в самый неподходящий момент можно было только позавидовать. Никогда не забуду, как она примерно так же влетела на отборочные бои для участия в Императорском турнире с воплем «Мой мальчик не будет в этом участвовать, он слишком юн! Мы не можете его допустить, я пожалуюсь самому Лорду-канцлеру!». Я почти победил, если б не отвлёкся на знакомый и совершенно не уместный там голос, уложил бы соперника последним ударом, и тогда уже никто не помешал бы мне выйти на настоящий бой. А так я пропустил удар в голову, рухнул и косвенно подтвердил ее слова. Пусть я и в самом деле приврал насчёт возраста, но зачем ждать лишние два года, если мои силы позволяли мне драться наравне с другими претендентами. Как она вообще об этом узнала, мне неизвестно и сейчас, да и не узнавал. Зато ощущения, когда выдержав девять поединков, так глупо проигрываешь десятый, я помню до сих пор, и не пожелал бы из никому.

— Пойми, я спасла твою жизнь, — говорила мне мать, прижимая в экипаже повязку с лекарством к моему сломанному, но уже начавшему срастаться носу, пока мы ехали домой. — Они бы попросту убили тебя на этом глупом турнире! Это твоя самонадеянность и гордость говорят в тебе, а не здравый смысл! Как вообще можно было додуматься до такого? И даже никому не сказать?

— Можно подумать, меня кто-то поддержал бы, — я ещё противно гнусавил, но руку с повязкой решительно отвёл. — Я готов, но все вы не хотите этого видеть!

— Ты не готов, что вполне наглядно сейчас продемонстрировал, — фыркнула мать, демонстративно надувая губы. — Если бы не я, ты мог бы уже быть мёртв!

— Если бы не ты, я мог бы уже быть в числе участников и дрался бы на глазах самого императора! — огрызнулся я.

— Вот видишь? Опять твоя юношеская самоуверенность. Ты совершенно отбился от рук, но это моя вина, мой дорогой. — она промокнула сухие глаза дорогим шелковым платочком. — После смерти твоего отца я совсем не уделяла тебе внимания, да и мальчикам, что ни говори, нужна крепкая мужская рука, такая слабая женщина, как я, не сможет вырастить и воспитать вас с братом как должно. Поэтому я очень рада, что лорд Трейлан сделал мне предложение, которое я намерена принять. Наша свадьба..

Я не стал дожидаться окончания фразы, вскочил, вышиб дверь ударом ноги и выпрыгнул из экипажа на ходу.

Тряхнув головой, чтобы отогнать неуместные воспоминания, я повернулся к матери, скрестив руки на обнаженной груди.

— Что тебе нужно? Сцену с заламыванием рук и самобичеванием, где ты самозабвенно признаёшь, что плохая мать, можем пропустить.

— Дарион! — Амелия перестала изображать скульптуру Светлых «Призывающая к раскаянию», стоящую на Главной площади Эйдарии, и без приглашения села. — Ты сегодня просто невероятно груб даже для своего самого плохого настроения. Это ритуалы так на тебя действуют. Прекрати это!

— Ты пришла повторить прошлый разговор? Не утруждайся, мое мнение не изменилось.

— Ты прав, глупо ожидать, что за одну ночь твоё упрямство раствориться, — вздохнула матушка, разглаживая несуществующие складки на юбке. — Вели принести мне чай.

— Уверена, что хочешь задержаться? — поднял бровь я.

— Уверена, что родной сын не пожалеет чашки чая даже для плохой матери, — ответила Амелия.

Я пожал плечами, позвал слугу и тоже присел.

— Эта девица тебе совершенно точно не подходит, — резко поменяла тему матушка. — Найди способ от неё избавиться.

— Ты и про Селию поначалу говорила, что она мне не пара, — покачал головой я. — А потом вы даже подружились.

— Селия — хорошая девочка, искренне любит тебя, из приличной семьи, а эта..

— Вообще принцесса, насколько я разбираюсь в родственных линиях Светлых. Определённо, я прогрессирую, не находишь?

— Это не смешно! — возмутилась Амелия. — Посмотри на себя! Ты голый! Занимаешься… продолжением рода прямо днём, в незакрытом помещении! Если продолжишь в том же духе, и прямо скатишься до неотесанного дикаря, какими нас считают большинство Светлых! Ещё на улице при всех эту девицу разложи!

— Если захочу, то и разложу! — разозлился я. — Не указывай мне, что делать в моем же доме, к счастью, отдельном от тебя! А если тебя так заботят вопросы нравственности, займись моей сестрой- вот она в последнее время и впрямь позволяет себе слишком много вольностей для девушки из приличной семьи.

— Я не о том пришла поговорить, — Амелия смотрела, как служанка наливает ароматный чай в изящную чашку из тонкого фарфора. — Принеси господину рубашку.

Девушка вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул.