Вновь отвлекается от своего повествования.

– Надо было мстить и набрать для них мерофлекса. Хороша была бы ночь любви! С уснувшим в самый ответственный момент женишком.

Глаза ведьмы светятся недобрым светом.

– Да, но вот только тогда бы уснул весь дворец.

– Не нуди, – просит меня Лахира, погладив прыгнувшего к ней на колени кота.

Ладно. Она права. Для мести очень даже хорошая штука.

– Слезы Сианн упали на голые камни и превратились в цветы. Цветут они лишь несколько дней в Укин[2], напоминая знающим о несчастной любви, скромности и предательстве.

– Красиво и грустно, – соглашаюсь я. – А в чем их свойство?

– Твоя очередь рассказывать.

Лахира хитро улыбается. Просекла плутовка, что я могу уйти от ответа.

– Очень хочется знать, что это за цветы такие и какими свойствами обладают, потому что мне кажется, что вскоре на месте Сианн могу оказаться я.

Я рассказываю ей о произошедшем, как могу держусь, стараюсь говорить ровно, но губы предательски дрожат. Я не могу справиться с чувством обиды и неприятием происходящего. В конце концов, Лахира подливает мне в чай чего-то крепкого. Алкоголь не заставляет меня забыть обо всем, но расслабляет натянутые нервы.

– Пойдем, Вэл.

Это было хорошим средством от стихийной истерики, но плохим для координации моих движений. Я ведь так и не поела ничего за эти дни, а потому невероятно быстро захмелела. Очень быстро! С одной лишь чашки!

– Ты никогда не умела пить.

– Ну… извини!

Я покачнулась, но все-таки села на ее кровать, накрытую лоскутным покрывалом.

– Ложись!

– Нет. Мне еще во дворец надо. За Асом.

– Подождет один денек твой дворец и Ас. Давай же!

Она помогает мне снять куртку, а сами говорит:

– Все они бесчувственные сволочи!

– Не все.

Это я глупая. Как он сказал: шило в заднице?

– О, подруга!

Лахира почему-то скачет в разные стороны. Мне приходится ущипнуть себя за мизинец, только бы ушла эта свистопляска.

– Да ты и правда втрескалась в него, по уши!

– По уши! – соглашаюсь я с ней, закрывая глаза, потому что щипания не помогают. – Почему они поят его этим чаем?.. Из разных… ложек!

Я думаю, что докатилась – мало того, что накосячила и получила отповедь, так вдобавок ко всему сбежала и напилась. Лахира гладит меня по лбу, убирая приставшие волосинки.

– Я узнаю. Обещаю. Ты проснешься, а я уже все и расскажу все тебе. Узнаем, чем поят твоего козла. Ой, дракона! Давай Вэл, тебе надо поспать.

– Наверное.

Сознание почти тотчас же заволакивает тьма. В этих снах нет ничего. Просто ночь и отдых. Никаких мыслей. Однако, это все длится как-то совсем уж недолго.

***

Голос Лахиры вскоре врывается в мое сознание.

– Ну, Бэаквуа! От тебя всегда были одни неприятности!

У нее такой звонкий голос. Нет. Противный. Визгливый. Не помню, чтобы он раньше был таким.

– Лахир, я прошу тебя…

Впрочем, ведьма хоть и кричит, но куда добрее, чем видится. Она сует мне кружку с чем очень сладким, что пахнет так мерзко, что уже хочется вывернуться наизнанку и не вставать уже никогда.

– Пей-пей.

Всего пару глотков и уходит ноющая боль в носу. Лахира оставляет меня в покое. Я слышу тонкий звон и сначала не могу понять, чем мне так знаком этот звук. Словно печатная машинка. Открыв глаза, я вижу, что Лахира играется старинного вида кассовым аппаратом. У него начищенные до блеска клавиши, резной блестящий корпус…

– Что случилось?

Она продолжает выбивать какую-то мелодию и крутить массивной ручкой.

– Мне запретили заниматься практикой.

– Что?! Кто?

Неудачные вопросы. Я допиваю сладкую жижу, напоследок вздрагивая от густого и приторного осадка, но как не странно прихожу в себя. Головной боли и сна ни в одном глазу. Прям рукой сняло!

– Почему?

– Стыдно не знать такие элементарные вещи, госпожа Лахира, – проговорила девушка, старательно копируя чей-то голос. – Второй том заклинаний практикума городской ведьмы «Порча, сглаз, проклятия и отвороты».

Лахира, заметив, что я пришла все жмет и жмет на одну клавишу. У нее грустный вид.

– Я не виновата, понимаешь?! Ко мне приходят с совсем другими проблемами. Все мечтают о любви, просят об удаче на экзаменах, просят подсказать какие им учить билеты; они просят неуязвимость, порцию смелости, талисман бесшумной походки, но уж никак не о том, чтобы наслать бельмо на глаз, прыщи по телу или желтую чесотку.

Она смеется тому, как я вздрагиваю еще раз. Все мы из плоти и крови, но как же противно! Чего только не придумает народ!