Усадив свою добычу на кровать, я, скрестив ноги, устроился на полу напротив и попросил жадно:

— Давай, рассказывай! Значит, ты зал отмывал? То-то он такой чистый! Ящеркина прислуга не слишком старательна.

— Всё же они помогали, но потрудиться пришлось. Такое чувство, что тут столетиями не чистили потолки и стены.

— Можешь мне поверить, так и есть!

— Сомневаюсь я, что ты один устроил этот разгром!

Так дракон на меня всё свалил? Какая чепуха: чего вампиры не умеют, так это пыхать огнём, а именно пламя причинило самые серьёзные повреждения. Я-то бил по Аелии, а не по мебели.

— Разумеется нет! Огонь выдыхать я не способен, не ящер.

Я коротко рассказал, как мы с Аелией схлестнулись и что из этого вышло, но охотнику показалось мало сухих фактов, и он принялся выведывать экспрессивные подробности.

Пришлось излагать события обстоятельнее, что не составило труда, потому что память у вампиров превосходная. Крис слушал жадно, и пальцы его сложенных на коленях ладоней азартно шевелились, словно это он наносил удары, смею надеяться ненавистному ящерке, а не мне.

— Так этот синий огонь опасен и когда не горит? — спросил, оглядываясь на камин.

— Да, потому не гаси его сам.

— И не пытаюсь, здесь холодно, а топят очень редко.

Я огляделся.

— Это твоя комната?

— Наверное, раз Аелия поселил здесь и часто запирает, не разрешая никуда выходить.

Тесным помещение нельзя было назвать, но вот скудным — вполне. Из мебели имелась лишь придвинутая к стене кровать, да нечто вроде столика — весьма ненадёжная на вид дрянь, собранная непонятно из чего. Пол голый, ну хоть из досок, а не каменный. Меня больше всего устраивало, что Аелия запер нас вдвоём, хотя любопытно было бы узнать его мотивы.

Полагает, что не устою против такой близкой и доступной пищи, а охотник убедится после укуса-другого какая я мерзкая, в сущности, тварь? Этот дракон вообще о чём-нибудь думает, когда составляет планы или расстался с реальностью века назад? Я сказал:

— Скромно, но раз меня заперли с тобой, я не в претензии. Хороший товарищ в жизни важнее ковров и кресел.

— Кровать только одна и узкая, — посетовал охотник.

— Об этом можешь не переживать. В горах я спал на камнях и снегу, деревянный пол для вампира — царское ложе. Кроме того, драконы подарили мне вот этот роскошный плащ. Он тёплый и мягкий.

— А я знаю, что ты был у них!

Охотник смотрел торжественно и хитро, словно знал некий секрет, а затем наклонился вперёд, щедро мне его доверяя.

— Осведомлён потому что одна очень красивая драконца с прекрасными зелёными глазами спрашивала о тебе! Что скажешь?

Я беспечно улыбнулся, хотя внутри тут же разлилась жаркая волна — у тела ведь тоже есть своя память.

— Драконица-воин? Это Дани, она опекала меня в королевском дворце, присматривала, чтобы никто не обидел.

— Опекала, значит? — ехидно полюбопытствовал охотник. — Присматривала? Да, мало кто отказался бы от надзора таких манящих очей!

Я вампир, так что в краску меня не вгонишь, но счастливую улыбку сдерживал с трудом. Чудесные часы, проведённые рядом с Дани, отогрели моё стылое сердце в самую трудную минуту. Я испытывал бесконечную благодарность к ней.

— Не преувеличивай! — сказал я. — Кроме того, ты же знаешь, что Аелия запретил мне даже думать о близости с женщиной.

— Так то с человеческими дамами, а она — драконица!

Он назидательно поднял палец, словно объясняя всю нелепость моих оправданий. Забавлялся на мой счёт, ну да мне нравилось: значит, страха не испытывает и не помнит зла — что может быть дороже доверия?

— Успокойся, — ответил я беззлобно. — Что бы там не воображал я сам, никто не полюбит раба, не имеющего ни права, ни власти. Кончено с этим и к лучшему, я и так устал от боли.

— Не скажи! — возразил этот неисправимый спорщик. — Если бы драконица была к тебе совсем равнодушна, разве Рея смотрела бы на неё такими глазами, словно готова поджарить и съесть на месте? Я честно говоря испугался, что две эти прекрасные женщины, сражаясь за тебя, затопчут невинного человека просто потому, что под руку попался.

В груди словно лопнуло что-то. Горячая волна едва не задушила, ударила в голову, так что я вскочил в бессмысленном порыве куда-то бежать и что-то делать. Ноги понесли по кругу, потом я каким-то образом налетел на стену, повернулся, прижимаясь к ней спиной. Внутри крутился бешеный вихрь страхов, сомнений, надежд.

Охотник следил за мной тревожно, испуганно, я сообразил, что веду себя странно и смущаю его и без того прочно порушенный покой, но никак не мог прийти в себя даже затем, чтобы заговорить. Казалось открою рот, а сказать ничего не получится. Так оно кстати и вышло, когда мне удалось разлепить стянутые нервным спазмом челюсти.