Никогда не забуду потрясённого лица Нотты. Бедная певица. Видимо, она никогда не знала настоящих страстей. Стояла, прижав плотный свёрток к груди. Гай спал, и это хорошо: не нужно, чтобы малыш видел мексиканские страсти в исполнении зеосских горячих парней.

Вскоре мы снова тронулись. Лошади покорно тянули повозки и фургоны. Холодное солнце светило тускло, затянутое бельмом полупрозрачного облака.

– Почему ты разрешил ему присоединиться? – спросила у Геллана, когда мы привычно оказались позади всех.

Он помолчал, и я подумала, что не услышу ответ.

– Лерран проклят, Дара. Как Мила. Наследие властительных драконов, что передаётся, как проказа, вместе с Верхолётным замком, – Геллан смотрел вперёд и ронял слова, как горькие пилюли. – Я не мог ему отказать, понимаешь? У Милы есть все мы, рядом. Поддерживаем и надеемся. А он… одинок в своём горе. И раз уж Обирайна столкнула нас лицом к лицу, почему я должен сопротивляться? Может, она хочет мне сказать что-то, предопределив эту встречу?

Я не ответила. Подумала только: в этом он весь, мой Геллан. Никогда не пройдёт мимо тех, кто попал в беду. Будь это злая Пиррия или коварный Лерран.

А ещё подумалось: я хочу быть на него похожей. Хочу научиться чувствовать так, иметь открытую и большую душу, для которой не важно, кто ты. Главное, кем ты хочешь и можешь стать, когда смоется грязь и потянется к солнцу робкий стебель самого прекрасного, что есть в тебе.

Дара

Леванна Джи оказалась нелюдимой молчуньей. Ни с кем не сближалась, разговаривала только по существу, почти не улыбалась. Что их связывало с Лерраном – не понять, но по тому, как тщательно девушка его избегала, мы догадывались, что красавчик её обидел. Умел он настраивать людей и нелюдей против себя.

Если к Леванне присматривались и пытались хоть как-то общаться, Лерран сорвал джек-пот по умению отталкивать от себя всех.

Он корчил гордую рожу, смотрел на всех с презрением, не гнушался какое-нибудь язвительное замечание отпустить. Наслаждался, наблюдая, как бесится Раграсс. Доставал деланными любезностями Пиррию. Остальных оглядывал свысока и заслуженно наслаждался одиночеством.

При этом Лерран не отлынивал от несложных обязанностей: носил хворост для костра, чистил лошадей, заступал на дежурство ночью. Правда, одного караулить наши возы его не оставляли. Мало ли. Никто ему не верил, кроме, наверное, Геллана.

В какой-то из дней я не выдержала.

– Чего ты добиваешься? Тебе идти с нами очень долго. Не лучше ли немного приструнить свой мерзкий характер и попытаться ужиться? Нет, ты специально настраиваешь всех против себя.

Лерран задрал подбородок и изогнул красивую бровь. Смотрел насмешливо. Полуулыбка гуляла на тонких губах.

– Всем нравится меня ненавидеть. Зачем менять привычки? Не хочу быть лучше, чем есть. Не хочу прогибаться, чтобы снискать чьё-то расположение. По мне, лучше ненависть, чем жалость.

С этими словами он пришпорил коня и вырвался вперёд. Вот, значит, как. Не хочет, чтобы его жалели. Иногда я умела слышать главное.

– Оставь его, – попросил Геллан. – Всем нужно время. Ему в том числе.

– Воздух звенит, понимаешь? Все словно цепные псы – напряжены, рычат и только ждут команды, когда можно будет сцепиться, – тяжело вздохнула я, поплотнее укутываясь в капюшон: Зеосс постепенно сдавался зиме. Холод завоёвывал пространство, выстуживал воздух, хотя изредка солнце всё же побеждало и дарило хорошие деньки.

– Надеюсь, благоразумие победит, – Геллан, как всегда, верил в лучшее.

Кто себя вольно чувствовал, так это маленький Гай. Может, он ничего не замечал, а может, отгораживался от тревоги – не знаю. Но, пробуждаясь ближе к полудню, он неизменно улыбался, пытался хитрить и выпрашивал у Нотты крови. Айболит зорко следил, чтобы певица не смела потакать юному манипулятору.

– Ешь, восстанавливайся, пой, – командовал кровочмак вовсю. Вот уж кто обрёл твёрдую почву под ногами, так это он. Перестал ныкаться по углам, скрываться и стесняться. Всё чаще слышался его бархатный воркующий голос.

Неожиданно они прекрасно спелись с Ренном и Риной. Часто исчезали на время и возвращались абсолютно довольные и счастливые.

– Чем вы занимаетесь? – попыталась я выспросить у Рины. С Ренном такие номера не проходили, поэтому я и не совалась.

– Колдуем, – не моргнув глазом, выдала сестрица мага. – У Айбина есть чему поучиться.

Может, я бы тоже чему-нибудь поучилась, но меня с собой не брали. Да и не предлагали ничего – будем откровенны. Как-то резко стало слишком много Айболита. Он успевал везде: и с магами позаниматься, и Нотту повоспитывать, и Гая каждый день учил чему-то. У них с мальчишкой свой тайный ритуал сложился. Со стороны – сюсюкают или пялятся друг на друга, но по живой мимике мелкого кровочмака видно, что это не просто нежности. А ещё Айболит стал намного меньше нуждаться в крови.