— Я просто написала то, что ты читал, — говорит Эмма, пожав плечами.

— Ты не могла запомнить всё, что я читал, — в моём голосе слышны нотки недоверия. — Я даже не мог правильно прочитать некоторые аббревиатуры.

— Но я запомнила…

— У тебя феноменальная память? Я не помню ни слова.

Эмма кусает губу и явно чувствует себя неловко.

— Я запоминаю всё, что ты говоришь…

Ещё один факт в копилку «за» любовь. Это приятно тешит самолюбие и теплом окутывает сердце. Кажется, что бы я ни говорил, даже самую несусветную чушь, она будет слушать. Это с одной стороны плохо, но я смотрю с другой.

Она тянет меня выше, и в конечном счёте, устраиваюсь головой на коленях девушки, чьи глаза смотрят сверху-вниз. Пальчики Эммы начинают разминать плечи, пока я наблюдаю за эмоциями, что бегают на её лице. Она одновременно смущена и сосредоточена, и абсолютно точно избегает моего взгляда. За прошедшие несколько минут, девушка не смотрит в мои глаза.

— Эмма? — зову я, и она наконец-то устремляет глаза в мои.

Её пальчики замирают. Она дышит ровно, либо старается дышать ровно, приятно обжигая моё лицо дыханием, которое понравилось ощущать на груди ночью.

— Ты любишь меня?

Чувствую, как она вздрагивает и сжимает пальчики, продолжая смотреть в мои глаза. Молчание — знак согласия, так было всегда. Аккуратно тяну её ближе за локон волос, что нависают надо мной, и встречаюсь с губами, в ответ получая вздох. Может быть, не самая удобная поза для поцелуя, но Эмма отвечает на него.

— Я люблю тебя… — с дрожью в голосе, шепчет она, из-за чего сердце сжимается и делает кувырок.

— Только не говори, что это твоя подруга, — вздыхает отец, когда мы переступаем порог дома, и я перевожу взгляд на Мэйса, который закатывает глаза и скрещивает руки под грудью, ворча:

— Вообще-то, я почти не соврал.

— Мы не друзья, — сообщаю я. — Это моя девушка.

Уголки губ Мэйсона тянутся вверх, а следом он начинает смеяться. Брат уже держится за живот, но продолжает гоготать, отрицательно размахивая головой, словно это самое забавное и выдающееся, что когда-либо слышал. Это довольно нелепо, если учитывать тот факт, что он ни раз заставал меня с кем-то. Разве что чудо, ведь это было не в родительском доме. Надеюсь, у меня нет жучка под кожей.

— Не обращай внимания, у него полоумность.

— Полоумность? — тихо спрашивает Эмма.

— Типа того.

— Ну вы и придурки, — кряхтит Мэйс.

— Тут только один придурок, — киваю я.

— Да, ты и отец. Вы оба. Дурной пример заразителен.

— Мне кажется или ты сейчас отхватишь? — парирует папа, сурово смотря на гогочущего Мэйса.

— У тебя была мама, а у него… — Мэйсон выгибает бровь и смотрит на Эмму.

— Эмма, — говорит девушка, но довольно уверенно, чем заставляет меня улыбнуться. — Ты точно придурок.

— Что? — замолкает Мэйсон и ошарашено пялится на неё.

— Эйден про тебя рассказывал. Я думала, он преувеличивает.

Отец начинает смеяться, и я тоже едва держусь. Эмма добавляет:

— Он приуменьшал.

Не сдерживаю смешок, отец начинает смеяться ещё громче, его примеру следую я.

— Охренительно, — ворчит брат, за что получает лопаткой по затылку от мамы.

— Я уже предупреждала, — говорит она, появляясь за их спинами. — Никаких ругательств.

— Все претензии к производителю, — фыркает Мэйсон, намекая на папу.

— К твоему отцу это тоже относится. Мальчики всё повторяют за вами, а вы ничего хорошего не говорите.

— Они будут мудрыми и опытными к средней школе.

— Я не хочу знать о мудрости, что царит в ваших головах.

Слышу детский визг, который становится громче и громче, а вскоре три пары маленьких ручек обвивают мои ноги. Не обделяю вниманием ни одного, потрепав тёмную копну волос абсолютно идентичных друг другу парней, что довольно скачут рядом, из-за чего Мэйс обиженно ворчит:

— Предатели, вы только что любили меня.

Мама расталкивает по сторонам Мэйса и папу, проскальзывая между ними. Она обнимает и целует меня в щёку, после чего переводит взгляд на Эмму, бросив в мою сторону ещё один мимолетный. Я знаю, о чём она думает: та ли это девушка, из-за чего едва заметно киваю, подтверждая и отвечая на её немой вопрос. Улыбка мамы становится ещё лучезарней и теплей.

— Лизи, — представляется она.

— А-а-а… миссис Картер, — немного смущаясь, отвечает Эмма. В её голосе так и слышится замешательство и растерянность.