По спине моей пробежал холодок при этих словах.

– Сейчас всех богов принято поголовно демонизировать, однако не могу не отметить - это были совершенно разные по сути своей сущности, многих из которых можно счесть дружелюбными... настолько, насколько это понятие в принципе применимо в данном контексте. Да... таким был этот мир, когда в него пришли Безымянный Пророк и так называемый Великий Безумный Колдун. Оба они оставили за собой учения, которые в итоге и определили будущее империй. В случае с тёмными это вылилось в многолетний культ поклонения Императорской семье. В случае же с нами, как ты можешь догадаться, инструментом объединения стала религия. Множество умных мужей собрались тогда вместе, чтобы определить, какой именно культ выбрать. Выбор на стихию огня, воплощённую в солнечном диске, пал почти сразу: как ты сам понимаешь, для наших жарких земель этот вариант очевиден. Духи воды и лесов, которым преимущественно отдают предпочтение тёмные, на нашем континенте слабы. Говоря же о ветрах, то они одинаково могущественны везде, но не годятся на роль единого Бога. Опять же, Тьма Предвечная, прямо скажем, является холодной энергией. Она не вполне подходит для разжигания идеологического рвения - это всегда было прерогативой Огня Изначального. Таким образом, был избран путь Света.

Я медленно покачал головой.

– Вы хотите сказать, что мы верим в Свет только потому, что это на тот момент было политически выгодно?
– мне было тошно от такой мысли.

– Ты не дитя, Дайнор, - сказал он с неожиданной резкостью.
– И должен понимать, что в нашем случае вера неотделима от политических резонов. Это не умаляет её значимости, но и принимать эту сторону вопроса нужно. Разумеется... разумеется, то, что я тебе сейчас рассказываю, не принято объяснять светлым юношам. Мы учим иную историю - о подвигах Безымянного Пророка, который верою своей объединил континент. Но неужели ты сам никогда не задумывался о том, как именно - с практической и политической точки зрения - он это сделал?

Мне осталось только молча покачать головой.

– Мы приняли веру в Бога-Солнце, светлую веру, - продолжил учитель.
– И на тот момент, как бы там ни было, это стало шагом в сторону прогресса. Империя была объединена, все научные, магические и философские знания сосредоточились в лоне Храмов; лучшие художники и архитекторы были взращены на светлой культуре. Много лет мы по развитию значительно опережали Тёмную Империю с её многоверием, культом личности, диктатурой колдунов, магическим загрязнением и прочими неоднозначными аспектами. Часто простые люди из тёмных земель пытались сбежать в нам. Однако... времена меняются, и теперь уже очередь из наших перебежчиков осаждает границу.

Я ошеломлённо моргал. Если о подобном и говорили, то таким шёпотом, что до меня он не долетал.

– Как тебе известно, около пятисот лет назад власть у Тёмных сменилась. Последние потомки Беалонов, наследников Великого Безумного Колдуна, были навсегда свергнуты. Становление новой династии заняло без малого четыреста лет. Тёмную Империю сотрясали конфликты, но в конечном итоге всё улеглось, и в стране настала эпоха перемен и культурной революции. Был учреждён большой и малый Сенат, переписаны законы, реформировано образование, получили свободу и финансирование искусство и купечество. Говоря же о магии... Тёмные всегда были склонны к науке больше, но, при этом, куда менее осторожны, излишне торопливы. Разумное управление сгладило этот недостаток. Факты таковы, что сейчас уровень развития Тёмной Империи куда выше нашего. Мы кричим о том, сколь они презренны - но пользуемся их магическими наработками, перекупая их втридорога. Светлая Империя застыла во времени, как бабочка в янтаре. И те, у кого есть глаза, это видят.

– Глаза есть у Ордена Священной Чаши, верно?
– уточнил я тихо.

Обрывки разговоров, которые доносились до меня раньше, начали в тот миг обретать смысл.

– Верно, - отозвался Учитель коротко.
– Разлад меж Орденами Чаши и Лилии начался давно, но в последнее время он особенно обострился. Как ты знаешь, братство Чаши ратует за перемены, за разделение магической науки и веры, за сотрудничество с тёмными, за изучение островных верований, за пересмотр системы образования... Это многим не нравится - и в кругу знатных донов, и в окружении Первосвященника. Император, в свою очередь, явно находится на стороне Чаши и даже планирует женить старшего сына на сестре Главы Ордена. Однако, есть проблема: очень похоже, что права на наследование будет иметь также один из бастардов - имя его недавно загорелось на Венценосном Древе. Полагаю, Его Святейшество захочет поставить на эту фигуру.

– Да уж, - сказал я тихо.
– Кем бы ни был этот несчастный незаконнорожденный наследник, ему не повезло.

– Верно, - отозвался Учитель ровно.
– Ему в этой ситуации можно только посочувствовать.

Мне тогда почудилось нечто странное в его тоне, но я проигнорировал тревожный колокольчик. Если бы я только знал...

*

– Так, - сказала Элин с ледяным спокойствием.
– Давай просуммируем: сначала ты переоделся в женщину, потом подрался со спятившим колдуном-убийцей, потом чуть не умер, а потом мой отец пригласил тебя к нам в гости, поскольку тебя ему представили моим женихом. Я всё точно излагаю?

– Да, в целом всё верно, - сказал я ровным, успокаивающим тоном, каким обычно советуют разговаривать с дикими животными.

– Потрясающе, - бросила она.
– Поразительно! Я даже не знаю, что с тобой делать.

– Поцеловать?
– нет, ну а вдруг повезёт?

Она бросила на меня грозный взгляд, и я смирился с мыслью, что мне сейчас ударят в челюсть.

Даже заранее решил, что уклоняться не стану - всё же, понимаю только теперь, в какое неловкое положение поставил её своими заявлениями о том, что она - моя невеста. Не так-то просто избавиться от привитых взглядов. Даже если мнишь себя жуть каким либералом.

Мне вот казалось, что я защищаю её в глазах остальных, называя своей невестой. Мне хотелось подчеркнуть, что мы не просто иногда занимаемся любовью, между нами всё серьёзно... Но это я так думаю. Вопрос в том, что, вполне вероятно, тут наши взгляды не совпадают.

– Что, думаешь, ударю?
– спросила она вдруг устало, и эта нотка разочарования в её голосе, если честно, была болезненнее всяких кулаков.

– Элин, мне жаль. Я не собирался...

– Понятное дело, что нет, - отозвалась она, отведя глаза.
– Ты на каждом углу называл меня невестой, и рано или поздно это должно было случиться. И вот скажи, что нам теперь делать? Я не готова знакомить тебя с родителями.