Паладины были насторожены, и легли спать пораньше, оставив в дозоре не только вечно бодрого Шута, но и Фарриса, с его огромным, двузарядным арбалетом. Около полуночи его должен был сменить Дариус.

Молодому некроманту не спалось. Ночь Тилль-Маэд была позади и полная луна начала убывать, больше не сковывая его сон. Но уснуть ему всё равно не удавалось. Дариуса мучили мысли и догадки о призраке отшельника, решившего приютить незваных гостей. Зачем? Что ещё может встретить паладинов в этих диких, неизведанных горах? Когда сон вот вот норовил пленить разум некроманта, ему мерещился далёкий, принесённый ветром вой неизвестного чудовища, от которого в груди всё стыло. Молодой паладин поднимал голову и оглядывался, но всё было в порядке. Шут сидел на ветвях единственного в округе дерева и казался уснувшим, а Фаррис грелся у догорающего костра, вслушиваясь в завораживающий треск пламени.

Некромант устало вылез из спального мешка и подошел к пожилому фундаменталу.

— Йди спать. — тихо бросил тот, не отводя глаз от огня. — Твоя очэрэдь ще не наступила. Через час я тебя разбужу.

— Без разницы. — лениво отмахнулся фавн, присаживаясь рядом с ним. — Всё равно уснуть не могу… А вы… случайно не слышали вой?

Дариус поймал на себе холодный взгляд Шута, но и ухом не повёл.

— Нет. — без тени эмоций ответил Фаррис. — Сьогодня спокойна ночь, даж` витра почти нету…

— Хорошо. — сказал Дариус, хотя ответ вечно пьяного стрелка его не утешил. — Идите отдыхать… Я продолжу караулить.

— Як хочешь. — старик не спеша поднялся на ноги и побрёл в сторону своего спального мешка. Завернувшись в него, словно гусеница в кокон, он тут же тихо захропел.

Ночь была тёплой и тихой. В блеклом свете луны особенно ярко ощущалось величие окружающих гор, а черное, усеянное мириадами звёзд небо завораживало своей красотой, дополняя общую картину. Дариус хотел бы ей наслаждаться, если бы не липкое, мерзкое чувство в груди. Страх. Ужас перед надвигающимся штормом.

Юный паладин хотел домой, но ему стыдно было себе в этом признаться. Трусость, сомнения, неуверенность всю жизнь преследовали его, и вот снова, он столкнулся с ними в неравной схватке. Дариус был уверен, что пройдя обучение в Академии, испытав все лишения мира на тропе паладина, он навсегда избавится от этих мерзких ощущений. Но они никуда не делись, погружая молодого некроманта ещё глубже в пучину сомнений.

— По чему тоскуешь, некромант? — неспешно вышедший из тени Шут встал рядом с парнем, любуясь догорающим костром.

— Дурацкое… Предчувствие. — Дариус посмотрел на пожирателя, лишь на мгновение задержавшись взглядом на его красных глазах. Они более не пылали холодной, бесчеловечной жестокостью и злобой. Это были глаза простого, живого фавна, лишь слегка неестественного цвета. — Не нравится мне здесь. И мне… так никто и не объяснил, по какой причине мы направляемся к ренегатам?

— Ренегаты… В долгу перед лордерионом. — спокойно сказал Флеаст, доставая из ножен свой кинжал, и присаживаясь рядом с собратом.

— И что же они должны? — безразлично бросил Дариус.

— Это политика… — коротко ответил пожиратель. — Она, подлая гадюка, как загадочный, обоюдоострый меч, со скользкой рукоятью. Глупец тянется к нему, манящий звон сладостных обещаний застилает его разум. Но стоит к нему лишь прикоснуться… — он на мгновение замолчал. — Получит невиданную власть, лишь на ветра дуновение. Но и в грядущее мгновение… Глупец лишиться головы.

— Но… Если я не ошибаюсь… вы сами неоднократно держали этот меч в руках… — юный фавн перестал опасаться своего собеседника, новсё равно старался говорить как можно более уважительно. От Флеаста не веяло опасностью, он более на казался жестоким садистом, или что там о нём говорят другие паладины, а скорее бывалым и опытным воином и следопытом, способным многому научить. — И держите его до сих пор.

Пожиратель тихо хмыкнул.

— Видимость власти, Дариус. Видимость. — Шут впервые обратился к некроманту по имени, и у того по коже пробежали мурашки. — Я понимаю, что ты имеешь ввиду… — он потянулся рукой к нагрудному карману своей куртки и не спеша вытащил оттуда небольшой, позеленевший от времени серебряный значок. На его поверхности с помощью кислоты было вытравлено изображение черного змея, кусающего себя за хвост.

— Знак «Черного Круга». — сердце юного паладина начало трепетать, а в глазах полыхнуло пламя.

— Лишь только видимость… — повторил пожиратель. — Она обманчива, как и мой облик. Я никогда не держал в руках этот меч. Ни одному паладину он не подвластен, не для того мы были созданы. А те, кто считает иначе… — он презрительно фыркнул. — Самодуры, что быстро найдут свою погибель. Лишь лордам, что ведут нас сквозь века, суждено держать его в руках, пока сердца их бьются с сердцем мира в унисон… — он говорил, как настоящий поэт.

Они оба замолчали.

— Можно задать вопрос? — нарушил неловкую тишину Дариус.