— Я заметила, — прыскаю.

— Причем немедленно. А вот я не горю желанием…

— Это я тоже заметила, — интересно, с чего он так искренен со мной? С незнакомым совершенно человеком?

— Но у меня есть возможность отсрочить это… радостное событие. Если я назначу фаворитку, то некоторое время меня не будут трогать.

— И на что вы планируете потратить это время? Зачем вам отсрочка?

— И вы сразу уловили суть. Теперь понимаете, почему я пришел именно к вам? — он испытующе посмотрел на меня.

— Хотелось бы услышать вашу версию.

— Я наблюдал за вами. Вы умны, не знакомы ни с кем, уверены в себе и ничуть не влюблены в меня. О, не возражайте! Я хорошо вижу разницу. Вы будто чувствуете себя не на своем месте во дворце — и вовсе не потому, что приехали с окраины. Но при этом совершенно не боитесь и не испытываете пиетета к окружающим. К тому же, Железный Лорд выделил вас — а это говорит о многом…

— И это достаточные причины…

— Более чем. Среди невест больше нет никого с такими чертами.

— Я все еще жду ответа, зачем…

— Мне нужно кое-что провернуть… — он будто смутился. — А если меня женят, то тут же посадят на трон — отец мечтает об этом — и будет поздно.

— Что-то… незаконное?

— Вы так беспокоитесь за окружающих? — смешок.

— Я беспокоюсь за то, чтобы не попасть в темницу! — отвечаю серьезно.

— Ничего такого…

— Тем не менее, правду вы не раскрываете.

— Вам она ни к чему, поверьте. Так будет лучше.

Я закатила глаза — конечно, все знают, как мне лучше. Но заставила себя сказать спокойно:

— Расскажите, кто такие фаворитки.

— Невесты в особом статусе. Жених — то есть я — имеет право проводить время только с ней, не отвлекаясь на прочих. Столько, сколько ему потребуется.

— А что другие невесты делают в это время?

— Живут во дворце, веселятся и ждут. Если фаворитку не объявляют будущей женой, отбор возобновляется.

— Что-то мне подсказывает, что они этим не слишком довольны. И вполне могут навредить…

— Ну да, иногда фавориток травят или еще что…. Нет-нет, вы будете под моей защитой!

Я потерла занывшие виски.

Из истопника в фаворитки будущего короля за несколько дней?

Головокружительная карьера.

И мой шанс. Отказываться от которого было бы весьма недальновидно.

— А не боитесь, что вам придется пожалеть о моем выдвижении на этот пост? — уточнила ехидно, — Я ведь могу воспользоваться ситуацией… и правда попытаться стать вашей женой.

— А я даже не буду возражать, — принц рассмеялся, будто это не прозвучала в подобной ситуации… предложением руки. — Но уверяю вас, шансов мало. Даже если отец уже на кого угодно согласен, лишь бы меня… остепенить, его советники будут проталкивать вперед своих дочерей или принцессу королевства Шушмер.

— То есть отбор на самом деле спектакль?

— Как и многое в этом дворце, — последнее было сказано с определенным раздражением.

— Хорошо, — кивнула после паузы, — я соглашусь. С условием. Во-первых, и речи не идет об интимных отношениях. А во-вторых, мне тоже нужно… кое-что найти. И вы не будете препятствовать.

— Тогда увидимся утром, — принц низко поклонился, — И нам придется перейти на «ты», так что привыкай.

Он вышел за дверь, насвистывая, а я вздохнула и с сомнением спросила у паучка:

— Как думаешь, он это все серьезно? Или затеял какую свою игру, и я еще пожалею о своем решении?

— Не поздновато ли спрашивать? — сварливо уточнил Фей.

— Не мог высказать свои сомнения до того, как он вышел? — возмутилась.

— Ну что ты… Когда речь идет о столь прямодушном, искреннем мужчине, как Златан, и такой здравомыслящей и разбирающейся в реалиях этого мира женщине, как ты, можно со спокойной совестью предоставить самим устраивать свои дела.

— Фей! — рявкнула.

— Я не знаю, — паучок сдался, — Я будто знал его раньше… игрока и повесу. Не таким…

Вздохнула.

Но стала я бы менять что-то? Нет. Пока этот мир предоставляет все шансы, чтобы я смогла добиться чего-то большего, нежели имею сейчас. И если в прошлом, в мире собственном, у меня была возможность думать, стесняться, бояться рисковать, то здесь её забрали. И оказалось, чтобы изменить характер и заставить себя уверенно идти вперед, достаточно малого.

Угрозы смерти или жалкого существования весь остаток жизни.