Все это Триста разглядела, бездумно шагая за Селеттой в сторону выдачи обедов, а потом, взяв свой поднос, направилась прямиком к Рэйнеру.

— Ты куда? — удивленно шепнула староста ей в спину. Девушка остановилась и обернулась.

— Хочу сесть к нему за столик.

Селетта округлила глаза.

— Зачем?

Триста пожала плечами, пытаясь казаться невозмутимей, чем было на самом деле. Волнение щекоткой отдавалось где-то в животе.

— А что в этом такого?

— Просто… Это ведь Рэйнер!

Девушка вопросительно изогнула брови.

— Он всегда обедает один, — пояснила Селетта. — Да и вообще, он всегда… один.

— Значит, ему просто необходима хорошая компания, — улыбнулась Триста и решительно развернулась обратно.

Стискивая пальцами края подноса, девушка шла в сторону второго крайнего столика у окна и судорожно повторяла в голове заранее продуманное начало разговора. Сейчас она поставит на стол свой поднос, сядет на свободный стул и, закинув ногу на ногу, спросит с самой своей очаровательной улыбкой: «Тут ведь не занято?» Можно было немного пококетничать и признаться, как сложно найти новеньким свободный стул в такой тесной столовой, а потом предложить знакомство… Вдруг вспомнилось, что разговаривать во время еды в Альфаре было категорически запрещено, и весь план вместе со слабой самоуверенностью дружно полетели коту под хвост.

— Тут не занято? — пропищала Триста не своим голосом, остановившись у нужного столика, и, не дожидаясь ответа, неуклюже плюхнулась на свободный стул, громко скрипнув его ножками.

Рэйнер поднял на неё взгляд. У него были яркие карие глаза, и девушка на мгновенье зависла, забыв все слова, которые собиралась ему сказать. Точнее, уже не собиралась. Моргнув, она опустила голову и принялась откручивать крышку от баночки с апельсиновым соком. Сделала неосторожный глоток, пролив несколько капель на подбородок, и тут же вытерла их салфеткой, едва не расплескав остатки на стол. Взяв в подрагивающие пальцы вилку, Триста вновь украдкой взглянула на альфарийца, но тот уже не смотрел на неё, продолжив лениво поглощать свой обед. Тихонечко выдохнула. Он не прогнал ее — уже хорошо.

Но что-то все же беспокоило, зудело на подкорке мозга. Оглянувшись, Триста поняла, что взгляды многих студентов направлены в их сторону. В ее сторону. Удивленные, недоуменные, шокированные. Они не шептались только из-за правила тишины, но и это красноречивое молчание было ярче любых слов.

Триста скованно отвернулась и поднесла вилку ко рту. Жевалось с трудом. Волнение от встречи с Рэйнером сменилось нервозностью от всеобщего чрезмерного внимания. Она то и дело косилась на альфарийца, с каждым разом убеждаясь лишь сильнее: ему было абсолютно безразлично, сидел с ним кто-то за столом или нет. Зато Триста могла беззастенчиво разглядывать его, отмечая новые детали. Например, то, что у Рэйнера были приятные черты лица и серебряный перстень с черным камнем на пальце. Кюроновый гравиаль.

Когда Триста глянула на него в очередной раз, альфариец резко встал и направился к выходу из столовой. Инстинктивно хотелось подняться следом, но девушка вовремя остановила себя, продолжив сидеть на месте. Она обязательно поговорит с ним, но не у всех на виду — обед за столом Рэйнера и так привлек к ее скромной персоне слишком много лишнего внимания.

В коридоре ее поймала Селетта.

— Ты все-таки это сделала, — резюмировала она то ли восхищенно, то ли осуждающе.

Триста кивнула с улыбкой. Хоть ничего особенного и не произошло, она была рада и тому, что просто посидела с Рэйнером за одним столом. Крошечный шаг в верном направлении.

— Все равно не понимаю, для чего тебе это.

— Просто стало интересно.

Староста покосилась на нее и выразительно фыркнула.

— А тебе разве нет? — Триста обернулась к ней. — Все в этой академии знают Рэйнера, но никто ничего о нем толком не знает. Это странно.

— Ничего в этом нет странного. Когда некромаг не хочет, чтобы его узнавали, так обычно и случается, — отозвалась девушка.

— Неужели, никто даже не пытался?

— Я не лезу в дела Рэйнера тин Фолльта. И тебе не советую, — резко ответила Селетта.

Триста поджала губы. Будто у нее был выбор.

Больше о Рэйнере они не говорили, хотя девушке очень хотелось узнать, где можно было достать расписание его занятий, ведь так было бы намного проще отслеживать передвижения альфарийца. Она и сама догадывалась, что все учебные планы находятся в профессорской или кабинете старостата, но туда обычной студентке дороги не было. Размышляя об этом, Триста быстро шагала по коридору на последнее занятие, но, завернув за угол, неожиданно столкнулась с чьим-то твердым телом. Вскинув глаза, она окаменела.

— Аккуратней, — бросил Рэйнер и обошел ее, ступая дальше.

Девушка с секунду смотрела прямо перед собой, но вдруг обернулась и крикнула:

— Я Триста!

Ответом ей послужило безразличное молчание.

Триста поставила поднос с другой стороны стола и, усевшись, как ни в чем не бывало принялась открывать контейнеры с едой. Рэйнер зацепил пальцами сочную клубнику и отправил ее в рот, наблюдая за девушкой из-под полуопущенных ресниц. Четвертый день подряд она садилась за его стол, и четвертый день подряд он молча это допускал, с холодной невозмутимостью терпя недоуменные взгляды альфарийцев. В их удивлении был смысл — раньше с ним никто никогда не садился. Были, конечно, попытки, но смельчаки обычно не задерживались на месте дольше минуты: то стул наглым образом скидывал их на пол, то сок брызгал прямо в лицо, то собственные ноги подводили еще не середине пути. А Триста сидела. И пялилась на Рэйнера, думая, что тот не видит.