Первая служанка на какое-то время замерла в неподвижности, обдумывая слова Герцога, а затем, что-то проворчав себе под нос, толкнула дверь и исчезла из его поля зрения.

Глубокая ночь следующего дня.

— Камелия. — ледяным тоном обратилась к горничной женщина.

— Да, Госпожа?

— Присмотри за этими двумя, — Леди Димитреску лёгким кивков головы указала на уходящих мужчин. — Терпеть не могу, когда кто-то чужой шатается по замку без присмотра.

За жестом Хозяйки последовал внимательный взгляд главной камеристки, что мигом встретится с поглядыванием брюнета. Девушка со злостью закусила губу и неприязнь, смешанная с затаённым неким подобием ревности, пылала в её голубых глазах таким ярким и жгучим огнём, что, казалось, способна прожечь в парне дыру.

Когда Стефан скрылся за стеной узкого коридорчика, ведущего вверх по лестнице, девушка, обязательно попрощавшись с Госпожой почтительным низким поклоном, отправилась следом. Она старалась идти не спеша: так, чтобы Лорд Гейзенберг и его новая игрушка не заметили её приближения. Благо, коридор был недлинным: парень и владыка тут же пропали за деревянной пластиной, а Камилия, в свою очередь, решив немного пойти наперекор просьбе Хозяйки, прильнула к двери и стала вслушиваться в приглушенные разговоры, ведущиеся за ней.

— … у нас схожая судьба. Два несчётных мужчины, угодивших в плен без шанса выбраться. Но шанс есть. И я хочу, чтобы ты это понял! Тебе светит здесь лишь трёпка, страдания, а позднее — смерть. Не будь идиотом!

— Леди Димитреску убьёт меня. Вы правы. Но какова вероятность того, что я получу ответную помощь? Какая гарантия того, что я могу вам доверять?

— Никакой. Только моё слово.

Горничная плотно поджала губы. «Выбраться?! Ответная помощь?!» — мысли главной камеристка заскакали галопом, отчего та начал глубже и медленнее дышать, чтобы успокоить гнев, разбушевавшийся внутри. «Так и знала! Планируешь сбежать, бесстыдник?! Тупица! Каким только образом?!». «Чтоб спасти чью-то душу, достаточно просто укрыть свой взор» — и девушка резко вспомнила слова Герцога. — «Быть не может!» — громыхнуло в её голове. «Вот мерзавец!». Перед голубыми глазами мелькнула красная, позолоченная табличка с выбитыми золотом буквами в красивую надпись: «Укрой маской слепой взор ангелов, чтобы спасти свою душу». И девушка, широко округлив очи, удивлённо вздохнула, тут же яро отпрянув от двери. Она сделала два настороженных шага назад, а потом устремилась прочь, словно спешила предотвратить что-то такое, отчего застыла душа и замерло сердце.

***

Настоящее. Глубокая ночь первого февраля. Темницы замка Димитреску.

— Тогда я мигом побежала проверять статую, что находится подле библиотеки. — сказала Камелия, собирая крупные осколки фарфора, разбросанные в лужице растёкшегося жирного навара. — Какого же было моё удивление, когда вместо мраморного оригинала я увидела деревянную подделку! И как это безобразие никто не заметил? Нелепость какая!

Стефан же молчал. Лишь иногда вздыхал и наблюдал за аккуратными движениями главной камеристки усталыми глазами. Он совершенно не знал, что сказать, что ответить; Камелия оказалась очень догадливой, а брюнет, в свою очередь, слишком неосторожным.

— Я сразу поняла, где искать подлинники, — горделиво произнесла девушка. — Эти твои белые поглядывания на кровать, как только я заговорила о Герцоге… в этом месте ничего не происходит случайно. Абсолютно ничего. И я оказалась права.

— Мои… поздравления, Камелия, — плотно стиснув челюсти, процедил молодой человек. — В гениальности и хитрости тебе не откажешь…

Главная камеристка сдвинула брови и слегка опустила уголки губ, от чего выражение её лица неожиданно преобразилось.

— Не ёрничай. — сухо кинула Камелия, приподнимаясь с корточек. — Прибереги злобу на случай, когда с тебя кожу живьём сдерать будут, ведь всё, что ты сможешь — захлебываться последним, отчаянным в бессильной злости криком.

— Ну и дрянь же ты…

Горничная в ответ театрально развела руками.

— Ничего личного, — сказала та с лёгкой усмешкой. — Но так было правильно и так будет лучше. В любом случае, на твоё место придёт кто-нибудь другой. Слуги здесь частенько меняются.

Главная камеристка отряхнула полы платья и мило улыбнулась, словно рассказывала о чём-то невинном и прекрасном, нежели о ужасных смертях юных девушек, что услуживали четырём хозяйкам вне своей воли, из-за чего вызвала на лице Стефана гримасу отвращения.

— Когда-нибудь и ты разделишь их участь, Камелия, — закрыв глаза, выдал он с той же насмешкой. — Эти женщины не считают тебя ровней, чего бы ты себе не напридумала. И никогда не будут.

— Я так не думаю, — тон камеристки стал серьёзнее. — Впрочем, ты этого не увидишь и об этом никогда не узнаешь. — девушка, запустив руку в маленький карман чёрного платья, вытащила брегет с медным корпусом на металлической цепочке и взглянула на часовой циферблат. — Чего-то мы разговорились… конечно, совсем не скажу, что ты приятный собеседник, только не обессудь, но сейчас вынуждена тебя покинуть. В сей раз, надеюсь, навсегда. — спрятав карманные часы обратно в небольшое углубление формы, безэмоционально изрекла она. — Прощай, Стефан. Передавай Илине от меня тёплые слова… а! Совсем забыла. — Камелия украдкой посмеялась, совсем тихо, словно мышка, а затем холодно бросила: — Такому как ты светит лишь пекло.

Горничная покинула несчастного узника, скрывшись в непроглядной тени неосвещённой темницы. Пусть её фигура и растворилась в безвоздушном мраке, он слышал каждый стук её невысоких каблуков о каменное покрытие, слышал каждый вырывающийся вздох из груди, но потом чуткий слух уловил её оробевший голосок:

— Моя, Госпожа… — обратилась к кому-то главная камеристка.

И после молчания вместо ожидаемого ответа, послышался торопливый удар набойки о камень, словно девушка быстром шагам устремилась покинуть жуткое подземелье; но потом звук и вовсе исчез. Стало тихо. Очень тихо. Молодой человек тут же насторожился. «Кассандра?» — предположил он. «А может… Леди Димитреску? Пришла лично поквитаться. Не-е-т» — брюнет потряс головой. «Бред. Она бы ни за что не оказала мне такой чести».