— Иногда мы попросту не отдаём себе отчёт в собственных действиях.

Парень согласно кивнул и по тому же принципу провёл пальцами правой руки по красивому женскому бедру, стоявшему вплотную к его колену. Беловолосая ведьма вздрогнула от неожиданности и украдкой испустила вздох, напоминающий стон, однако больше он походил на звук отчаяния, нежели удовольствия.

— Не трогай меня. — сдержанно приказала она. — И выпрями колено.

Он послушно отдёрнул руку, пальцы которой бессовестно дотронулись до прелестей её чудесной фигуры, и вытянул ногу, как она того пожелала. Его опечаленный взгляд прошёлся по изумительному, стройному женскому телу, как будто запоминал все его изгибы, рельефы, виднеющиеся через облегающую ткань чёрного платья, а потом, усладившись осанкой, он начал приподниматься на ноги. Однако, не успел Стеф и на руку опереться, как блондинка силой толкнула его впритык к стене и, снова томно вздохнув, задрала подол устрашающего наряда до живота, оголив длинные прямые ноги. Он застыл; его тяжёлое дыхание замерло в груди, а глаза неотрывно наблюдали за действиями ведьмы: она отодвинула тонкий ажур белого нижнего белья и её ладонь сразу же легла на гладко выбритый лобок, потерев пальцами бледно-розовую нежную плоть.

Блондинка будто бы прочла его мысли, залезла в потаённые уголки извращённого сознания; и сама возжелала попрощаться, перед тем как расстаться навсегда, именно таким способом: отдаться страсти в тёмном, жутком, зловонным подземелье, словно в первый раз. Стефан без лишних слов понял, что от него требовалось: он, не раздумывая ни секунды, начал расстёгивать ширинку брюк, затем, слегка приподнявшись, стянул с себя штаны вместе с нижним бельём чуть ниже ягодиц, высвобождая из плена тесных тканей набухшее достоинство. Благо в этот раз усталость была не столь сильная, как тогда, в ванной с Даниэлой, отчего парень облегчённо выдохнул. Стеф обхватил ладонью свой член и пару-тройку раз проскользил рукой снизу-вверх, наблюдая за тем, как пальцы колдуньи стимулируют бархатистые складки.

Выглядело это головокружительно; и смотреть за тем, как Бэла ублажает саму себя можно было очень долго, однако, поучаствовать в процессе хотелось куда сильнее. Он немного придвинулся к ней так, чтобы его стоячее мужество находилось прямо под вожделеющей промежностью и Бэла, как по сигналу, приступила медленно опускаться, принимая в себя сначала головку, а далее и весь член полностью. Из сизых губ сразу же вырвался сладостный стон, когда внутри оказалась его твёрдая большая разгорячённая плоть.

Ведьма вбирала в себя член целиком, затем выталкивала, снова принимала, и тогда Стефан делал замах бедрами, толкаясь в неё глубже, сильнее, заставляя кричать от удовольствия ещё громче. Молодой человек смотрел на колдунью лихорадочно яркими голубыми глазами, скулы его свело напряжение, а из поджатых губ раздавалось тяжёлое дыхание; он хотел коснуться её, дотронуться до изящной фигуры, почувствовать девушку каждой клеточкой кожи. Его ладони нагло легли на стройную талию и мгновенно вызвали негодование: блондинка недовольно рыкнула, схватила самовольные запястья и отстранила их от своего тонкого стана, крепко сжав пальцы, оставляя на грубой коже карминные следы. «Прежде она так не делала» — поймал себя на мысли Стеф. «Неужели и поцеловать себя не дашь?». Тогда парень рывком приблизился к её губам, совершенно внезапно, однако, Бэла на ласки оказалась не настроена: словно предугадав его дальнейшие действия, ведьма запрокинула голову, пряча синеватые пухлые уста от молодого человека, и Стефан, вместо первоначальной цели, коснулся алыми складками её подбородка, оставив на нём влажный след от накопившейся во рту слюны. Он не стал обращать на это внимание, решил быть настырнее: губы стали спускаться ниже, прокладывая дорожки поцелуев по девичьей шейки, выразительным ключицам, подбираясь всё ближе к груди. И когда брюнет попытался укусить за бледно-розовый сосок, ведьма, обхватив его запястья уже одной рукой, отстранила от себя голову, впившись ногтями в слегка щетинистую щёку, нахального мужлана, тем самым обнажая его мускулистую шею. Стефан и хрипло простонать не успел, как её мощные зубы вцепились в горло, в то самое место, где пульсирующая венка беспощадно дразнила оголодавшую хищницу ещё в момент их встречи, когда сильнее всего хотелось лишь испить тёплой крови здорового мужчины. Мужчины, на набухшем естестве которого её бедра ныне качались из стороны в сторону, плавными движениями двигались вверх-вниз, влево-вправо; мужчины, которому она позволила спускать в неё своё горячее семя; мужчины, к которому она успела привыкнуть, а позднее вынуждена была возненавидеть; мужчины, что заставлял её чувствовать, делал её живой. Но сейчас сжать челюсть и прокусить тонкую кожу она почему-то не смогла. Беловолосая колдунья прорычала в отчаянии от собственной немощности; её резцы оттянули маленькую частичку плоти подле трепетно бьющейся голубой жилки и чуть прокусили её, позволяя выступить кровавым каплям. Кончик влажного языка тут же медленно прошёлся по ранке, слизывая и всасывая крупицы горячей красной жидкости.

— … ненавижу тебя! — отстранившись от вкусной крови, сказала она, задыхаясь и шипя от удовольствия, которым объята каждая мышца и клетка тела. — Ах! Ублюдок…

— Знаю… — хватая ртом воздух, с трудом переводя дыхание от хрипов и стонов, чреслами интенсивнее подаваясь её навстречу, ответил Стефан. — А я…

— Молчи! — выкрикнула колдунья, запрокинув голову, затем до боли прикусив губы.

Она усилила темп; стала насаживаться всё глубже, периодически раздвигая пальчиками плотные створки, слипшиеся от обильной влаги, к которым так и желалось прикоснуться губами; ощутить на складках губ её природную смазку, затем оттянуть зубами нежную шероховатую плоть, посасывая и вкушая её всю. Но руки, что крепко держали его запястья, не дозволяли брать на себя контроль, из-за чего хотелось взвыть.

Стеф попытался припасть к ней, чувствуя плотью, как приятно растягиваются мышцы влагалища, но ведьма удерживала его на расстоянии, не позволяла их телам сблизиться, прижаться друг другу плотнее; и он стиснул зубы, борясь с непреодолимым желанием обхватить стройную талию, затем повалить колдунью на каменный пол и навалиться всем туловищем, лишив возможности выбраться из-под него. А Бэла двигалась всё быстрее, жёстче, скользила вперёд, назад, шлёпалась по набухшим шарам ягодицами, стремясь получить как можно больше от этого безумного соития, достигнуть кульминации и, наконец, распрощаться с ним навсегда.

И вот — она была на грани. Тело выгнулось, дыхание сбилось и молодой человек почувствовал, как сжимаются стенки её промежности; это приятное ощущение, смешанное с холодом лона, добило и его: Стеф спустил горячую струю своей жизни прямиком внутрь. Слабые и натужные крики тут же вырвались из её горла, пока сокращающееся стенки обхватывали нежную плоть, а тело содрогалось от сильнейшего оргазма. Брюнет запрокинул голову и взревел голосом зверя, полного страсти, наслаждения, когда последние капли семени выстреливали внутрь ведьмы, но она мгновенно выскользнула; рассеялась в полумраке, освещённого только тусклым огоньком подсвечника, большими насекомыми и, казалось, оставила его одного с тяжёлым дыханием и полным бессильем. Однако, стоило ему лишь чиносы натянуть вверх, как тучка мух, будто ни в чём не бывало, воссоединилась в красивую фигуру, золотыми глазами, что блестели в свете слабого пламени, пристально уставившись на него. Стефан с трудом встал на ноги, отряхнулся и, сам не зная отчего, виновато улыбнулся уголками губ, легонько пожал плечами и едва заметно вздохнул.

— Что у тебя с рукой? — внезапно выпалила она, бросая взгляд на перебинтованную ладонь, лишённую мизинца и половинки пальцем. — Не припомню, чтоб Даниэла настолько сильно кусалась.

Парень неловко потёр затылок и издал нервный смешок, покрутив изувеченную кисть из стороны в сторону.

— Несчастный случай на производстве, — отшутился он. — Сунул пальцы в станок… помощник из меня такой себе.

Блондинка хмуро и осуждающе покачала головой.

— Тебе пора. — серьёзно произнесла Бэла, после минутного молчания. — Советую найти другой выход. Через кухню ты вряд ли пробежишь незаметно.