Уходя, я заказала ещё одну порцию кофе, но сразу его осилить не смогла, поэтому последние минут двадцать я попивала холодный капучино и сгорала от желания щёлкнуть по кнопке включения музыки.

Тишина буквально начала обжигать, и наконец я не выдерживаю. Правда, стоит мне только набрать воздуха для слов, как Алек, даже не сделав вид, что разговаривает со мной, перебивает:

— Поверь, моё молчание сейчас играет только тебе на руку, но никак не мне.

Уступок?

Очень сомнительный, но я рада, что он ещё на них способен, поэтому даже не делаю обиженный вид, со вздохом отворачиваясь к окну.

К часам семи вечера Алек первый раз сворачивает с трассы в сторону пансионата, где он снимает домик, который приходится выкупить на все выходные, так как перед праздниками спрос на загородный отдых повышенный. Вскоре мы наконец оказываемся в небольшом, бревенчатом уютном домике, состоящем всего из двух комнат и ванной.

Я медленно прохожу вперёд, разглядывая комнаты, когда Алек, закончив раскладывать вещи, оказывается неожиданно сзади меня.

— Мы переждём здесь большую половину ночи, так что, можешь пока поспать, — говорит он мне с какой-то отстранённостью, слишком очевидно стараясь выглядеть холодным.

Я киваю, принимая правила его игры, но едва сдерживаю вопрос, что он собирается делать в это время.

Алек куда-то уходит, а я, сняв куртку и сапоги, плюхаюсь на кровать и уставляюсь в деревянный, лакированный потолок, считая количество маленьких лампочек. На окне слева от меня висит полупрозрачная тюль с белой гирляндой, снова напоминающей мне, что праздники не за горами, но вот принять это?..

Ещё один вздох, я пытаюсь откинуть мысли, сколько пропустила, находясь на Базе Виктора, но всё равно одна навязывается, и я думаю о том, был ли у Елая в жизни хоть один настоящий Новый год?

Был бы у меня хоть один Новый год, если бы мама не помогла увезти меня от Виктора? Какой бы я выросла?

Я многим обязана ей, кроме одной значительной детали — она скрывала от меня правду.

И не то чтобы я грезила прожить всю жизнь со знанием, что родилась иной. Вряд ли бы я тогда стала той, кем являюсь. Но последние месяцы? Её желание перевести меня теперь становится как никогда очевидно.

Мы обе знали то, что я уже была в курсе происходящего, но она так и не пожелала рассказать правду. Возможно, все было бы тогда иначе. Мы бы уехали, и я бы не провела последние две недели источником бессмертия и контроля над гибридами Виктора.

Только, возможно, но я бы предпочла попробовать.

И вот это — единственное, что сейчас стоит между благодарностью перед ней и обидой, сворачивающей внутренности каждый раз, когда я думаю, с каких именно слов могу начать с ней разговор.

Яма — глубокая и холодная — разрастается и тянет, заставляя меня чувствовать не только горечь, но и грусть от пустоты, которую нечем заполнить.

Я проваливаюсь в беспокойный сон, который кажется мне мгновением, а когда открываю глаза, вижу рядом с собой Алека. Его глаза тут же открываются, чувствуя мой взгляд, и мы несколько мгновений лежим друг на против друга, словно наши глаза не участвуют в обете молчания, от которого лично мне хотелось бы отказаться. Но не Алеку, его взгляд по-прежнему весит тону, поэтому мне не удаётся смотреть на него дольше минуту.

Я моргаю, и Алек с этим действием, словно оживает.

— Я принёс немного блинчиков, — говорит он мне тем самым любимым заботливым тоном голоса, который сейчас действует на меня как ловушка.

Я мгновенно попадаю в неё, утопая в водовороте этого чувства, буйствующих эмоций. Хочется сдаться, сказать, что готова ждать его здесь, как всегда, переживать и сидеть в стороне, пока он решает проблемы. Но вместо этого соскребаю разбившийся самоконтроль и встаю с постели, отправляясь к небольшому островку, замеряющего кухню.

Алек кривит душой. Блинчиков действительно немного, но за то он принёс много мясной нарезки, булочек и сладких круассанов. Два больших стакана кофе и несколько пирожных.

На сей раз я даже и секунды не сомневаюсь, садясь за столик и приступая к чересчур раннему завтраку.

Через час мы уже в пути, проезжаем мимо того самого поворота, который теоретически должен вести к базе. Алек паркуется через метров сто, проезжая немного в зону лесного массива. Доджу тяжело даётся отсутствие дороги, поэтому Алек решает не рисковать застрять.

Он глушит двигатель, и через мгновение на меня уже обрушивается его задумчивый взгляд. Я уже знаю, что дальше последуют наставление, однако он просто молчит некоторое время, пока не вытаскивает ключи от снятого домика, он пристёгивает их на брелок от машины и протягивает их мне.

Я не могу сдержать смешок, больше нервный, хотя действительно нахожу это забавным.

— Ты же это не серьёзно, — не вопрос, скорее, намёк на то, что это плохая затея, и кто-кто, но Алек об этом должен знать лучше всех, что как только я возьму их себе, они обязательно пропадут магическим образом.