Удовлетворенно кивнув, тёмный позволил мне вернуться на место. Впрочем, там я не нашла успокоения. Блэй сидела напротив, и от её взглядов каждый кусочек нежнейшего мяса вставал поперёк горла.

— Поздравляю, Дамия, — сказала она чуть слышно. Пригубив вина, горько усмехнулась: — Ты победила.

— Ты обязательно найдёшь своё счастье, Блэй, — постаралась утешить соперницу, хотя и сама бы сейчас не отказалась от утешителя.

А лучше — от Ивара.

— Помню, помню, ты то же самое говорила и Фенелле, — хмыкнула княжна. — Что все мы непременно будем счастливы и любимы…

— Так и будет, — сказала я, правда, не слишком уверенно.

Не потому что не верила в светлое будущее Блэй, а потому что очень сомневалась в своём.

После ужина его темнейшество снова решил меня поздравить со свалившимся на мою голову счастьем. Я дышала свежим воздухом на балконе, нависавшим над вечерним садом белокаменной подковой. Савард приблизился бесшумно, нагло обнял меня за талию, прижал к себе и прошептал вкрадчиво:

— Скоро для нас всё изменится. Мы будем…

— Куда вы отправили Ивара?

Слова сорвались с губ прежде, чем успела их осмыслить. Почувствовала, как руки мужчины, мягко обнимающие меня за талию, напряглись. А обернувшись к нему, увидела, как в глазах тёмного появляется колючий холод.

— Вы одержали победу в отборе и всё, о чём можете думать, — это мой Коршун?

Точно.

— Мне показалось странным, что вы так внезапно удалили его из замка. Зачем?

Тёмный нахмурился, как может хмуриться небо в преддверии грозы, отчеканил резко:

— Я считаю себя достаточно терпеливым мужчиной, Дамия, но всему есть предел. И моему терпению тоже. Не испытывайте его. И не вынуждайте меня предпринимать по отношению к Ярнефельту более решительные меры.

Это он сейчас о чём?

Мой вопрос, как и многие до него, остался без ответа. Напоследок убив меня взглядом (любящий жених никогда не станет так смотреть на невесту, даже если та его задела), тёмный ушёл, оставив меня в ещё большем раздрае, тревоге, переживаниях.

К себе возвращалась будто пьяная. Хотелось не то разреветься, не то что-нибудь разбить. Желательно о голову будущего темнейшего супруга… По приказу Саварда меня сопровождала стража, и завтра это может стать для нас реальной проблемой. Попробуй-ка отлучиться для ритуала, когда за тобой всюду таскаются два орангутанга!

Ладно, в спальню за мной не пойдут — и то хорошо. Главное, как-то улизнуть с торжества. Улизнуть, провести ритуал… Исчезнуть из этого мира, так и не узнав, что стало с Иваром…

Отвратительные перспективы.

В спальне меня дожидались рабыни и фрейлина. Все трое встречали улыбками. Айя с Лахьей — счастливыми, Абель — слегка напряжённой.

— Всё-таки тебя выбрал, — тихонько сказала фрейлина, помогая мне раздеться.

— Очевидно, что у его темнейшества всё идёт по плану, — мрачно пробормотала я.

— Так и у нас тоже! — радостно шепнула Абель. Оглянувшись на служанок, расстилающих постель, быстро произнесла: — Представь, ещё один день, и Ульяна вернётся к жениху. И ты домой вернёшься!

— А ты получишь обратно своего брата…

Вопрос: что получит Дамия? Роль жертвенного агнца? Тоже перспектива не очень. Но и мне умирать вместо неё не особо хочется.

Как и убегать с Эоса, не прояснив всё с Иваром.

Ложилась спать я с головой, гудящей от этих мыслей.

— Спокойной ночи, ваше высочество, — попрощалась со мной Лахья, покидавшая спальню последней. — Завтра нас всех ждёт очень радостный и волнительный день.

А пока на повестке дня — тревожная, бессонная ночь.

Несмотря на опасения, что не усну, провалилась в сон почти мгновенно. Только мелькнула мысль, что рядом почему-то нет Зефирки, и тут же погасла, растворившись в сонном мареве. Я погружалась в него всё глубже, ныряла во тьму, вязкую, густую. Она накрыла меня, мешая вздохнуть. Сдавила грудь, сжала удавкой горло.

Дёрнулась, чувствуя, как что-то давит на меня, вжимая в кровать, и услышала пронзивший разум крик иргила:

«Просыпайся, Саша! Просыпайся сейчас же!!!»

Я продолжала задыхаться, продолжала чувствовать, как на меня что-то давит. Будто могильной плитой накрыло, которую ни приподнять, ни сдвинуть.

«Нашла время дрыхнуть, лентяйка… Она же тебя сейчас задушит!»

Она. Задушит.

Дёрнулась, брыкнулась и наконец поняла, что происходит и где я. Я у себя в кровати, а чьи-то бессовестные руки безжалостно вжимают в моё лицо подушку. Мою же!

Руки эти казались настолько сильными, будто каменными, что с каждым мгновением становилось всё сложнее сопротивляться. Да какое там сопротивляться… Я трепыхалась, будто пойманная на крючок рыбёшка. Из последних сил, беспомощная, совершенно беззащитная. Сознание гасло, и голос иргила уже звучал почти неразличимо.