— Нет, — сказал он тихо. — Если это правда, Нуала… Мне нужно почувствовать. Могу я коснуться? Ребёнок ведь уже толкается?

— Иди к демонам, маг! — сквозь зубы прошипела я. — Отправляйся в огненные жерла, откуда не возвращаются!

— Нуала, прошу, это важно…

Мне нужно было успокоиться, потому что малыш устроил настоящие пляски, и живот ходил ходуном под упавшей рубахой.

— Ты меня не коснёшься. Никогда. Ни за что. Я отрублю тебе руки!

— Но если он действительно живой… Если так распорядилась судьба… — пробормотал мужчина. — Мы должны уходить отсюда. Сейчас. Потом будет поздно.

— Ага, так я тебе и поверила! — в голосе звенели слёзы.

— После того, как ты сказал, что принесешь меня в жертву?!

— Я не знал о ребёнке. Я не стану убивать беременную.

— Ты уже убивал!

— Никогда. Я не был среди тех первых, что уничтожали города и сёла. Я накладывал чары… после.

— На останки моих предков?! — всхлипнула я. — На сожжённые, обугленные селения? На леса, которые вы превратили в пепелища? Кем надо быть, чтобы творить такое?

Он протянул руку.

— Ещё минута — и мы окажемся в ловушке. Я не справлюсь с десятком своих братьев, а они, поверь, не станут слушать твои вопли.

Я посмотрела ему в глаза, пытаясь почувствовать единственную правду. Обычно от мага исходило только ледяное спокойствие, порой — пренебрежительное высокомерие, но сейчас в глазах впервые читалось нечто тёплое, тщательно сокрытое в глубинах души.

Я накинула плащ, и, не выпуская меча, взяла сумку.

— Дай мне, — сказал Ракх.

Я протянула ему поклажу, и вздрогнула, когда он сжал моё плечо.

— Ты останешься здесь на всю ночь, — приговаривал он, выискивая подходящее для стоянки место. — Не верь глазам и не иди на зов, даже если увидишь и услышишь собственных мужей. Завтра, когда солнце будет в зените, можешь уезжать. Найди какое-нибудь укрытие подальше от ельников, дождись меня там.

— Зачем мне туда? Я ведь не проклята. Теперь главное сберечь ребёнка…

— Проклята, но не так, как я говорил. Ты никому не можешь причинить вреда, но оставляешь за собой тёмный след, по которому тебя всегда могут найти колдуны. Если я смогу решить свои проблемы, но найду тебя и помогу избавиться от метки.

— Как-то ты резко подобрел!

— Это не доброта вовсе, — поморщился он.

— А если ты не решишь проблемы?

— Отправляйся на Лету всё равно. Найди то место, где жила, и помолись. Возможно, этого хватит, чтобы исчерпать след.

— Ладно.

Я не поблагодарила его, и Ракх отошёл, начиная творить какие-то заклятья. Он бормотал, водил руками и прислушивался. А потом резко повернулся:

— Они здесь. Помни: никуда, пока не встанет солнце.

Я кивнула, и через несколько мгновений настала тишина. Звук шагов мага утонул в сумраке, ветер затих в кронах. И только едва трепетали ветви единственной осины, что одиноко стояла меж хмурых хвой.

Я попросила Тишину лечь, легла рядом, и укуталась в одеяло так, чтобы можно было быстро вскочить. Меч привычно лежал у руки, и в кончиках пальцев бился тревожный пульс. Второй рукой я тихонько поглаживала живот, мысленно разговаривая с малышом и обещая, что сберегу его. Пусть мне не тягаться с тёмной магией, и удрать галопом не получится, но я могла, по крайней мере, не переживать о неудаче заранее.

Что-то странное произошло с Ракхом после того, как он увидел мой живот. Как будто в нём проснулся другой человек, способный на искреннее сочувствие и заботу. Ни единым добрым словом он не наградил меня с того момента, как мы начали путь, ни разу не подбодрил и не поддержал. Я была для него всего лишь куском мяса, который предстояло выгодно продать. Но всё изменилось, стоило только сказать ему о ребёнке…

Ельники молчали, и не тёмном небе устало подрагивали золотые звёзды. Родные, знакомые небеса, которые видели так много кошмарных свершений. Они единственные остались нетронутыми. Всё прочее было вывернуто наизнанку… Я смотрела на искры ночных светил, и по щекам катились тихие слёзы. Вот и ступили мы с малышом на землю предков. Как закончится моё бегство? Как я буду жить в Лете, которая никогда не станет прежней? Деторождение было естественно, но не зря ведь Лэйт и Жилль так много говорили о необходимой поддержке супругов!

Ко мне никто не пришёл в эту ночь, хотя лес был полон шёпотов и песен на неведомых наречиях. Я то проваливалась в сон, то вскидывалась тревожно, хватаясь за меч, и тогда Тишина вопросительно поворачивала голову, беззвучно шевеля губами. А потом на смену розовым лунам пришло яркое, но почему-то совершенно не согревающее солнце.

Оставалось идти вперёд, пытаясь разобраться, в какой стороне были прежде богатые поместья. У меня не было желания жить на развалинах, но и остаться в лесу я не могла.