И ради чего? Ради чего?!

Ради того, чтобы Тахтар продолжал хранить свои захолустные тайны — теперь и от имперских солдат?

А вот взять бы и наплевать на всю эту секретность. Взять бы и…

— Вам бы о своих делах заботиться. Велена уже давно не сопливая девчонка. Если бы видеть меня не хотела, я бы к ней и не таскался.

Боялся ли он Мелешера? Его гнева и гнева его ого-го как вымахавших сыновей? Только дурак не боялся бы. Но и он давно уже не мальчишка. Сможет за себя постоять.

— Дерзишь, — неожиданно усмехнулся Мелешер. — Повзрослел, возмужал. Готов пободаться.

Амат у него за спиной презрительно фыркнул.

Вучко раздул ноздри, но сдержался. Не дурак он с тремя воевать. Тут и трёх Вучек не хватило бы.

— Я тебе вот что скажу, — продолжил глава семьи. — Я скажу, а ты это накрепко запомни. Нам про то, какого ты о нас мнения, дела никакого нет. Плевали мы на твоё мнение. И то, что нынче ты к имперцам прибился, тут ничего не меняет. Можешь хоть завтра их на нас натравить — всё одно. Мы отрезанный ломоть, нам терять нечего. Но Велена… девке голову брось морочить, что бы там у тебя на уме ни было.

Нечасто Мелешер расщедривался на такие длинные речи. Тратить попусту слова он не любил.

— Ничего у меня нет на уме, — огрызнулся Вучко. — Я домой вернулся, хоть и не думал, что это случится. Если бы не приказ, не вернулся бы. Мне здесь делать нечего. Вы у меня всё отобрали. Вы и карга эта с верескового холма.

— Что-то я поторопился тебя к повзрослевшим записать. Вверх-то, вон, вымахал, а ума не набрался. Так ты любовь свою, значит, разумеешь? Как её в ворожеи забрали, так помаялся-помаялся, хвостом махнул и сбежал. Она из-за тебя, дурака, целый год как тень ходила. Все глаза выплакала. Вот она, вся любовь твоя. Только о себе и думаешь.

— А вы о ком думали, когда её на холм отдавали? О ней разве?

Ненадолго ему хватило выдержки. Вашке, видимо, тоже — младший рванулся было вперёд, но отец не глядя ухватил его за плечо и будто припечатал тяжёлой ладонью к месту.

— Отдавали… Экий оборот. Ты-то у неё спросить озаботился, как дело было? Ведь она сама к Тусенне уйти решила.

— Потому что вас спасала! Чтобы из Тахтара не погнали. Тоже мне, новости. Сердобольная она до невозможности. Жить бы с этим не смогла или за вами бы увязалась!

— Вот паршивец-то, — процедил Амат, засучивая рукава рубахи. — Отец, позволь…

— Стой где стоишь, — оборвал его Мелешер и убрал ладонь с плеча присмиревшего Вашки. — Негоже в драку лезть с каждым дурачиной.

Вучко засопел, сжал кулаки. Разум начинала застилась пелена гнева.

— Да уж пусть подходит, раз вздумал проучить. Только напомню тебе, Амат, я всё это время в лесу не сидел. Воевал. Может, и тебя кой-чему научить смогу.

— Ах ты ж!.. — Амат тряхнул русой копной и ощерился. Почти рванул с места, но Мелешер со скоростью змеи выбросил в сторону свою жилистую руку, и старший сын врезался в неё, будто с размаху в стену ткнулся.

— Ну и ты дурачина не меньший, — проговорил он, даже не обернувшись. — Средь бела дня на человека кидаться? Совсем ум за разум зашёл?

Амат выпустил воздух через ноздри, но отступил, лишь обменялся с младшим братом хмурыми взглядами.

Меж тем Мелешер приблизился к Вучко, который почти сравнялся с ним в росте, заглянул ему в глаза и с почти отеческим участием произнёс.

— Отпусти ты её и себя не мучь. Иначе добром это не кончится.

Вучко смотрел в его светло зелёные, усеянные карими крапинками глаза:

— Не разбрасывался бы ты угрозами, отец. Не вам ими в Тахтаре-то разбрасываться.

— Брыкаешься, значит, — усмехнулся Мелешер и кивнул. — Ну так я тебе уже ответил: меня моя судьба мало заботит. Только Велене от этого не легче. А сейчас и подавно. Когда городок полон солдатни, невесть на кого охотящейся.

— Ей нас бояться нечего. И уж тем более меня. Я за неё первым в огонь войду, но с ней ничему случиться не позволю.

Мелешер качнул головой:

— Кабы всё было так просто… Она силы свои обуздать не может. Это ты понимаешь? А ты вокруг неё вьёшься, только внимание к ней привлекаешь. Оставь её, говорю тебе. Своими делами занимайся.

Вучко прищурился:

— А ты-то знаешь, какие у меня дела?

Мелешер вдруг раздвинул губы в улыбке, хищно потянул воздух носом за его ухом и в который раз кивнул:

— Да уж знаю, сынок. Знаю. Но умения твои тебе не помогут, если всё же решишь дорожку нам перейти. Раз уж мнишь себя умным, это ты знать должен.

Вучко шагал по дороге прямиком к лесу, кляня себя за неудержимое желание оглянуться и проверить, не крадётся ли троица следом. Рубашка липла к предательски взмокшей спине.