— 4 -

Тинхе приподнялся на кровати.

Я не смотрела на него, продолжая упираться лбом в коленки. Лишь чувствовала тепло чужого тела, замершего в нескольких сантиметрах от меня. Близко. Очень близко. Сдвинь руку в сторону и столкнешься с обнаженной кожей.

– Они не знают, что с тобой делать, Дробь. — Дыхание прошлось по моему загривку. — Не знают, куда деть. Они ждут, когда же ты догадаешься, что стерильный мир — не твой дом. Но они слишком жестоки, чтобы сказать правду.

Кончики пальцев мазнули виску: Тинхе сдвинул пряди влажных волос, убирая с моего лица. Наклонился и прошептал у самого уха:

— Боги говорили тебе, что с Золотой осью невозможно бороться? Говорили, что с Врагом не справиться? Это дело не для Избранных.

Слова эхом отозвались в прошлом.

Клод предупреждал. Избранные не воюют со Странниками. Они должны их избегать, потому что это заранее проигранный бой.

— Ты спрашивала, сколько Избранных отказались от предназначений по моей вине, с тех пор как мы не виделись. Посмотри на меня, — поймав рукой подбородок, заставил меня повернуться. — Безнадежно запутавшаяся Дробь. Разве я могу думать о чем-то, кроме незавершенного дела? Как мне заниматься привычными вещами, как получать от них удовольствие, если где-то есть ты? Маленький незаконченный проект. Я неэффективен в качестве Странника, пока не разберусь с тобой.

После Деополиса я все делала с оглядкой на Врага. Выверяла шаги, строила планы, видела в каждой тени мрачную фигуру лэйтарских интриг. Мог ли Тинхе в своих делах также оглядываться на меня?

Неужели из-за того, что я встала на пути уничтожения Центра, он сбился с цели. И пока он не разрушит преграду, дальнейший путь кажется ему бессмысленным.

— Это не ко мне, это к психологу, — я отбила его руку и отвернулась. — Если собрался говорить полунамеками, найди менее опытного слушателя. А лучше, спи дальше.

Я спустила ноги на гладкий пол, собираясь встать.

— Нетерпеливая Дробь.

Внезапно Тинхе обхватил меня за талию. Я ахнула, когда сильные руки утянули меня обратно на край кровати. Это было за гранью всего того, что Враг когда-либо себе позволял. Я была столь дезориентирована, что и не думала сопротивляться.

— Забытый бог Лэйтарии откупился тобой, — пользуясь моментом, он притянул мою спину к своей груди. Со странным трепетом я уставилась на крепкие мужские руки без перчаток и длинных рукавов. В мягком свете спальни его кожа казалась слегка загорелой, с легкими проблесками золотистой магии. — Как ты до сих пор не поняла этого?

— Старая шарманка про любовь? — я закатила глаза (лишь бы не пялиться на кое-чьи руки, это же просто руки!).

— Ты так невнимательна к моим словам. Неужели не понимаешь, что все подчиняется законам: я, ты, Центр и Золотая ось. Просто подумай. Неужели боги в самом деле не могут ничего для тебя сделать? И если не могут, то почему? Так сложно найти мужчину, способного удовлетворить твои потребности на эстетическом, интеллектуальном и сексуальном плане? В бесчисленном количестве миров нет ни одного? В чем же дело? Все потому, Дробь, что твое предназначение исполнено. А значит есть всего два варианта. Всего два. Твоя половинка, с которой ты связана до конца времен крепкими и нерушимыми узами — это я. Ты и есть моя любовь, прекрасная, Дробь. Тс-с, дослушай. Ох, не начинай. Они бы не сказали. После Алисы-то? Она предпочла предать Центр, лишь бы не попасть в лапы к своей судьбе.

— Ты себе это придумал, чтобы оправдать провал, — буркнула я, не особо веря в собственные слова. Но других аргументов не было. В голове не осталось места для других мыслей, кроме как о руках Врага, его ровном дыхании, и чуть сбившемся ритме сердца.

— Может быть. — Я допускаю, что принимаю желаемое за действительное. Ведь есть и другой вариант. Магия выбирает носителя. И она выбрала тебя. Та самая золотая магия, что течет в лэйтарцах, монстрах (в твоем представлении), кто не способен любить, решила, что ты подходишь ей по всем параметрам. Все те качества, что делают лэйтарца лэйтарцем — цветут в тебе пышным цветом. Ну как? Не нравился первый вариант, подумай об этом. Истинное зло в самом сердце Центра.

Меня пробрала дрожь. Мурашки взбежали вверх по загривку. И я не могла определить, все это от слов Тинхе или же от его действий.

— Как же складно выходит. — Облизнув пересохшие губы, я нашла силы для иронии. — Либо я тебя люблю, либо я чудовище. Знаешь, я в шестнадцать страдала куда меньшим максимализмом.

— Мы говорим об играх забытых богов. Для них это беспроигрышный вариант. Я в любом случае буду выбит из колеи. И как только я нашел способ забрать тебя и помочь нам обоим разобраться, что же ты такое, они делают свой ход.

В его интонации проскользнула нотка злости, но там же я почувствовала что-то еще. Сомнение? Надежду?

— Ты думаешь, что это может быть правдой? Ты и я.

— Я предпочел бы этот вариант.

Меня окутывало тепло его горячего тела. Я не верила в нашу любовь с Тинхе, но то что его тянуло ко мне — не могло быть ложью. Ему нравилось, что я рядом с ним. Я чувствовало его желание.

Желание власти над тем, что ему не принадлежит.

— Ты говорил, что не хочешь власти богов. Что подобное претит твоему чувству свободы и всей идеологии Золотой оси в целом.