— Думаю, мне нужно объяснить кое-что, — я первой заговорила, когда мы вошли в пустую аудиторию и нас накрыл полог тишины.

— Хотелось бы услышать вашу версию событий. Не люблю делать поспешные выводы, даже если они прямо напрашиваются, — лир присел на край преподавательского стола и скрестил руки.

— Когда я приезжала во дворец с лиром, я сдавала экзамен по маскировке и разведке. Заданным образом была роль избранницы. У меня не было желания вас обманывать, я лишь подчинялась условиям Его Высочества.

— Что ж, Лера нечто такое и предполагала, — лир кивнул, а я опешила.

Так это значит, все зря? Нам никто не поверил?

— Не расстраивайтесь, — рассмеялся лир, заметив мое смятение. — В действительности усомнилась только моя жена, остальных вам удалось убедить. Лера очень хороший эмпат, ей приходится разоблачать и более искусных магов.

— И вы никому не сказали? — спросила я.

— А зачем? Это ваше с ректором дело. Благодарю за честность. Больше не смею лишать вас праздника. И передайте друзьям, что их заначку вот-вот обнаружат. Советую перепрятать, — намекнул лир, прежде чем я ушла.

Стивен ждал меня в коридоре. Пришлось объяснить, зачем меня позвали. Новость о том, что я не стала скрывать наши отношения, его порадовала. А вот парни всерьез испугались, узнав про припрятанное добро и побежали спасать. Надеюсь, спрячут его не в себя. Малыми объемами они не промышляли.

Вечер шел прекрасно. Я танцевала со Стивеном, пару раз с вернувшимися парнями или другими знакомыми. На ректора не смотрела принципиально и тотчас отворачивалась, если случайно натыкалась взглядом. А я натыкалась.

Лир вернулся на балкон, не желая принимать активное участие в празднике. В основном компанию ему составляла лиа Катарина, но случилось невероятное. На следующий вальс ее неведом образом увел лир Кийвери. Этот танец превратился в очередной поединок. Вышедшие с ними пары старались оказаться от них подальше, магией от обоих фонило неслабо.

Вырваться из наслаждения вечером пришлось, когда вспомнила о заданиях Славного месяца. Откладывать и дальше не хотелось.

— Стив, ты меня поймешь, если я все же выполню последнюю часть? — я показала ему бумажку, вынутую из кармашка платья.

— Если все остальные поцелуи будут принадлежать мне, то попробую, — отозвался он, нахмурившись. Он попытался улыбнуться, но, когда я заглянула в его глаза, они обожгли льдом. В нем вновь всколыхнулась мертвая сила некромантии.

***

Колиас

Я стоял на балконе, отгородившись щитом. Не был уверен, что в очередной раз злость не выплеснется в ударную волну, сносящую некроманта. Собственное бессилие раздражало. Впервые я испытал всю мерзость ревности.

Во всем шумном зале я слышал только ее звонкий смех, словно завороженный следил за платьем цвета вина и желал ощутить вкус ее губ. И вместо этого лицезрел, как она развлекалась с другими, игнорируя меня.

Я сам плохо понимал, почему бездействую. Возможно, потому что пытался дать ей хоть немного повеселиться перед тем, что ей придется услышать. С отчаянием я убедился, что ведьмочка не удержалась от соблазнов, нарушив правила, не догадываясь, чем это может обернуться.

До последнего сомневался, стоит ли идти на крайние меры, но разговор с Алексеем развеял сомнения. Если наши подозрения подтвердятся, то Иветте небезопасно оставаться в академии.

Я поглядывал на время, уже сомневаясь, решиться ли моя отважная ведьмочка на последний шаг. Когда оставалось совсем ничего, она все же покинула друзей. Иветта шла ко мне.

***

Ректор ждал. Я поймала его взгляд, еще когда поднималась на балкончик. На нем удачно никого не оказалось. Говорить что-то я считала лишним. Лишь достала листочек заданий, чтобы сразу убедиться, что все закончится здесь и сейчас.

Не давая себе одуматься, чуть ли не побежала к лиру, обвив его шею руками и потянув к себе. С моим ростом без его желания сложно дотянуться. Но желание было. Меня подхватили и усадили на перила. Испугавшись, я еще сильнее вцепилась в ректора и поцеловала.

Он только этого и ждал. Мне позволили лишь пару кратких мгновений власти, а после отняли инициативу. Легкие жгло, им не хватало воздуха. Ректор отнимал его беспощадно, вынуждая размыкать губы, чтобы вдохнуть побольше. Он пользовался этим, чтобы сделать поцелуй еще жарче, еще чувственнее и проникновеннее. Он исследовал меня и открывал все новые грани моего безумия. Запретное пьянило и лишало контроля.

Я могу проклинать себя бесконечно, но в его руках разум отказывается действовать. Я забываю обо всем: о сплетнях, о том, что нас могут увидеть, что стоит ректору меня отпустить, и я упаду. Хотя я и так падаю в ту бездну, что он разжигал во мне.