Мертвенно-бледный ужас усилился на его розовом, простоватом лице, когда он повернулся к своей жене.

– Мы не видели Адель, Марта, с тех пор, как пришли! И этот джентльмен говорит нам, что за ним посылала женщина, попавшая в большую беду. Если Уолтер был здесь… Но пойдемте… Давайте посмотрим вместе!

Он повернулся, без дальнейших объяснений, и взволнованно зашагал к лестнице, сопровождаемый своей женой и Трантом.

– Адель! Адель! – с тревогой закричал старик, постучав в ближайшую к верхней площадке лестницы дверь, и, не получив ответа, толкнул ее. Комната была пуста. – Здесь что-то очень неправильное, мистер Трант! Это спальня моей невестки, жены Уолтера. Она должна быть здесь в этот час! Мой сын, мы никогда не могли его контролировать, мистер Трант, он всегда был беспринципным, угрожал жизни Адель два месяца назад, потому что она… она сочла невозможным дальше жить с ним. Это было ужасно! Нам пришлось вызвать полицию. Мы запретили Уолтеру появляться в доме. Так что, если она позвонила вам, потому что он снова угрожал ей, и он вернулся сюда сегодня ночью, чтобы выполнить свою угрозу, тогда Адель!..

– Но почему он тогда написал мне эту записку? – спросил Трант. – Однако… нельзя терять времени, мистер Ньюберри. Мы должны немедленно обыскать весь дом и убедиться, по крайней мере, что миссис Уолтер Ньюберри нет в какой-нибудь другой его части!

– Вы правы, совершенно правы! – ответил маленький человечек, быстро бегая от двери к двери, открывая комнаты нетерпеливому взгляду психолога.

Пока они все еще занимались поисками на верхнем этаже, высокие часы на лестничной площадке пробили одиннадцать!

И едва последний глубокий удар часов перестал звучать в зале, как внезапно, резко и без предупреждения в тихом доме раздался револьверный выстрел, за которым быстро последовали три других так, что четыре выстрела прозвучали почти как один! Маленькая женщина закричала и схватила мужа за руку. Он, в свою очередь, схватил руку Транта. Так они стояли мгновение, потому что, хотя выстрелы явно раздавались внутри дома, эхо не позволяло точно определить их местонахождение. Но почти сразу же пятый выстрел, казавшийся более громким и отчетливым из-за близости, нарушил тишину.

– Это в бильярдной! – взвизгнула жена, по-женски точно определив источник звука в помещениях.

Маленький священник подбежал, чтобы схватить лампу, когда Трант направился в глубь здания. Миссис Ньюберри последовала за ними, но в этот момент яростно зазвонил дверной звонок, и она поспешно повернулась, что бы ответить. Психолог подтолкнул мужчину вперед и, взяв лампу из трясущейся руки пожилого мужчины, последовал за Ньюберри в одноэтажную пристройку, которая образовывала заднюю часть дома. Г-образный проход уходил в сторону, по-видимому, к боковому крыльцу. Ньюберри поспешил по другому ответвлению коридора мимо двери, которая, очевидно, вела на кухню, подошел к следующей двери дальше по коридору, попробовал открыть ее и отпрянул в очередном замешательстве, обнаружив, что она заперта.

– Она никогда не запирается, никогда! – воскликнул он.

– Тогда мы должны сломать ее! – Трант отвел маленького человека в сторону и, прислонившись к противоположной стене, ударил плечом в дверь один, два и третий раз – все безрезультатно. Затем патрульный в форме и еще один в штатском, бегущие к ним с миссис Ньюберри, добавили свой вес к весу Транта, и дверь с грохотом распахнулась.

Порыв ветра от бури снаружи мгновенно задул лампу в руке Транта и другую, которая горела в комнате. Сайлер и патрульный, тихо ругаясь, нащупали спички. Психолог подбежал к окну, которое было открыто, и пристально вгляделся в ночь. Через мгновение он закрыл его и повернулся, чтобы осмотреть комнату при свете лампы, которую Сайлеру удалось зажечь.

Эта комната, которую миссис Ньюберри назвала бильярдной, как он увидел, на самом деле была кладовой, заваленной старым хламом и мебелью, расположение которых ясно показывало, что комнату недавно оборудовали для проживания. То, что жилец позаботился о том, чтобы спрятаться, свидетельствовали толстые листы коричневой бумаги, наклеенные на стекла всех окон, включая то, которое Трант нашел открытым. Вывод о том, что за жильцом хорошо ухаживали, благодаря подносу полному еды, которая была практически нетронута, и окуркам по крайней мере сотни сигарет брошенным в камин, пришел сам собой. Все это Трант оценил уже после первого беглого взгляда, который наткнулся на скорчившуюся фигуру с головой под дряхлым диваном, стоявшим дальше всех от окна. Фигура принадлежала мужчине, и по дрожащему крику было понятно, что мать узнала в нем Уолтера Ньюберри.

Трант опустился на колени рядом с офицерами, работающими над телом. Кровь вытекла из пулевого ранения в висок, но она уже перестала струиться. Маленький автоматический пистолет с серебряной оправой, очевидно, оружие женщины, лежал на полу вместе с гильзами, которые были выброшены при выстреле. Психолог поднялся.

– Мы пришли слишком поздно, – тихо сказал он отцу. – Было необходимо, как он и предвидел, добраться сюда до одиннадцати, если мы хотели ему помочь. Он мертв. А теперь… – он осекся, когда маленькая женщина вцепилась в мужа и уткнулась лицом в его рукав, а маленький человечек уставился на него снизу вверх с белым как мел лицом. – для вас будет лучше подождать где-нибудь в другом месте, пока мы здесь не закончим.

– Во имя милосердия, мистер Трант, – жалобно воскликнул Ньюберри, когда психолог взял лампу и осветил двух стариков в холле, – что за ужасная вещь здесь произошла? Что это… о, что это, мистер Трант? И где… где Адель?

– Я здесь, отец, я здесь! – новый голос четко и спокойно прорвался сквозь неразбериху, и свет лампы Транта упал на стройную девушку, идущую по коридору. – А вы, – так же спокойно сказала она психологу, несмотря на бледность, которая усилилась, когда она встретилась с ним взглядом, – мистер Трант, и вы пришли слишком поздно!