И я послушно последовала команде, подняла голову и открыла глаза, всего на миг, чтобы увидеть, как искрятся синие глаза и как резко Локеш впивается в мои губы.

Его рот накрывает мой, и я чувствую, что хочу еще, хочу дальше, чтобы он был ближе, чтобы я чувствовала его полностью.

Но резко все прекращается. Голова начинает невыносимо болеть, требуя еще, я тянусь в пустоту и чуть не падаю.

Всхлипываю от того, что у меня забрали, что я что-то сделала не так. Все не так! И я ничего не понимаю, все кружится. Все непонятно, все неправильно.

Я кое- как удерживаю равновесие, закрываю глаза, пытаясь прислушаться к странным звукам, какой-то непонятный шелест, хруст. И когда, наконец, я открыла глаза, почувствовав хотя бы шаткое равновесие, то увидела страшную картину: огромная золотая змея в тугих кольцах сжимала Локеша.

Глава 51.1

Алиса

— Хватит! — кричу я, откуда-то появляются силы. Я бросаюсь на змею и стучу руками по чешуе, которая, кажется, скована из золота.

– Пожалуйста, пожалуйста, оставь его! Эш, оставь! — продолжала кричать я, из глаз хлынули слезы.

— Я люблю его, — понимаю я. — Если ты его убьешь, я… я не смогу жить!

Змея громко шипит, а после резко отпускает Локеша, отчего он жестко падает на каменный пол, я кидаюсь к нему, но тут же слышу:

— Одно движение, и клянусссссь, я точно раздавлю этого урода.

Эш перекинулся. Я поворачиваюсь и смотрю в его наглые зеленые глаза со змеиным зрачком.

— Я ненавижу тебя! Ненавижу! Ты отвратителен, ты…

— Достаточно, — рычит он и щелкает пальцами. И тут начинает происходить странное, отовсюду — из рук, из ног, прямо из меня — исходит синий дым. Я всхлипываю и делаю шаг, но дым направляется за мной.

Мое тело начинает трясти, возвращается тошнота. В голове мысли бегают хаотично из стороны в сторону. Локеш. Касание, мысли, не мои мысли. Я целовала его? Почему я целовала его, почему мне так мерзко от этого?

Дым сочится все больше и больше, он выходит и испаряется. Мое сознание проясняется с невиданной скоростью.

Я кидаю взгляд на Локеша, тот со стоном поднимается на ноги.

— Алиса, я ничего не делал, — шепчет он. — Просто усилил, ты хотела сама.

После его слов меня начинает тошнить, ноги подкашиваются, и я падаю на пол, на который меня тут же выворачивает.

— Алиса…

— Не подходи! — кричу на Локеша, поймав его взгляд. Меня снова начало мутить. – Иначе, клянусь, я сама сверну тебе шею, — добавила, опустив голову на синий туман.

Он был везде, в каждой клеточке моего сознания. Чем больше из меня выходит тумана, тем яснее я понимаю, что со мной сделали.

Без спроса влезли в мою голову. Вытащили оттуда все: мои воспоминания, мои сомнения, мои чувства.

С Эшериссом все было по-другому. Потому что все было по-настоящему. Сейчас я осознала это ярче, чем когда-либо. Я боялась, сомневалась, двигалась к нему маленькими шажками, несмотря на чувства, настоящие чувства.

А Локеш, он просто эмоционально принудил меня. Внушил мне ненависть к Эшу, по капле проникал все дальше и дальше. Он заставил меня его ненавидеть, внушил недоверие даже к хорьку, отстранил всех, кто мог ему как-то помешать.

Я почувствовала ворох своих эмоций, которые он сдерживал, скрывал от меня словно за толстой стеной. Вспомнила, как говорила гадости Эшу и плакала, потому что там, внутри, билась настоящая я, которая тосковала, чувствовала запах яблок и хотела прижаться и сказать совсем другое, но меня спрятали.

А эти грязные мысли… Фантазии Локеша. Мне стало до невозможности противно, я чувствовала себя грязной, использованной. Все, что было, было настоящим насилием надо мной. Меня как куклу принуждали делать то, чего я не хотела.

Мною играли как марионеткой. Мною пользовались.

Я закричала от бессилия, как не кричала никогда раньше. Щеки опалили слезы, я закусили губу до крови, чувствуя себя опустошенной.

— Алиса… — произнес мое имя Локеш.

А после я вдруг почувствовала, как меня поднимают. В нос ударил знакомый запах яблок. После всего сказанного, наверное, он ненавидел меня? Я бы и сама возненавидела себя.

Но сейчас Эш был рядом, он молчал, а я не хотела, чтобы что-то говорил. Мне было страшно от того, что именно он скажет.