И ради всего святого, он не знал, как сохранить легкое товарищество и эту более глубокую связь.

Но он начинал думать, что хотел бы попробовать.

— Я вижу тебе нравится работать в Шпильке, — сказал он, надеясь втянуть ее в непринужденную беседу. — Это видно по тому, как комфортно ты общаешься с коллегами, и по тому, что ты так же радуешься понедельникам, как и пятницам.

На её лице промелькнуло замешательство, и он почувствовал крошечный укол сожаления о том, что она была удивлена его интересом к её жизни. Не то чтобы он мог винить её. Они оба так много лет ходили вокруг да около то отталкивая, то притягивая, что почти забыли, как просто присутствовать в обществе друг друга.

Пора было это изменить.

— Конечно, нравится, — сказала она.

Сэм покачал головой.

— В этом нет ничего само собой разумеющегося. Поверь мне, в наше время любить свою работу — большая редкость.

Она отхлебнула пива и посмотрела на него.

— Говоришь по собственному опыту?

— Да, чёрт возьми. Открытие и управление винокурней — это работа на полный рабочий день и даже больше. Я бы не стал этого делать, если бы не ненавидел альтернативу.

— Инвестиционный банкинг(разновидность банковской деятельности) не был мечтой всей твоей жизни? Я потрясена.

Он горестно улыбнулся.

— Что означает: У Сэма Комптона не было того, что нужно для успеха в реальном мире.

Райли переместилась в своем стуле, чтобы изучить его, и он поборол желание поежиться.

— Почему ты это говоришь? Выброси это из головы. Хотя я знаю почему. Твоя мама забила тебе голову всякой ерундой о том, что ты нехороший парень. Но почему ты в это веришь?

Чёрт.Чёрт. Он не хотел заводить этот разговор. Что случилось со старыми добрыми временами, когда она отвечала на его недостатки шуткой и оставляла все как есть? Почему сейчас она решила надавить?

Может быть, потому, что его язык был у неё во рту, а руки на её груди. Может быть, потому что он случайно на самую малость перешёл грань и теперь расплачивался за это.

— Мы можем не говорить об этом? — спросил он, выдавив улыбку.

Она открыла рот, чтобы возразить, но он снова опередил.

— Мы говорили о тебе. И о том, как тебе повезло, что ты нашла карьерный путь, который тебе подходит.

Ее улыбка слегка померкла.

— Ты имеешь виду то, что я пишу о сексе.

Загадочные слова Эммы витали в глубине его сознания. Она не такая, как ты думаешь.

— Я не уверен, что это то, что я имел в виду, — сказал он, сохраняя непринужденный голос. — Я просто хотел сказать, что предельно ясно, что ты там, где тебе самое место.

— А ты нет?

Прекрати это, Райли. Но он не был справедлив. Он должен был знать, что его желание быть ее другом будет взаимным. Он должен был знать, что желание, чтобы она доверилась ему, скорее всего, будет улицей с двусторонним движением.

— ROON — все для меня, — сказал он, наконец, выбрав прямой, честный подход.

Что-то грустное промелькнуло на её лице, но улыбка не сошла с лица.

— По-моему, это не так.

Это было слишком похоже на то, что могла бы сказать его мать, и его плечи автоматически напряглись.

— В смысле?

— В том смысле, что все, кто пробовал твой виски, считают его лучшим из того, что они пробовали, но при этом людей, что пробовали мало.

Глаза Сэма сузились.

— Я его довожу до совершенства.

— Чушь. Ты прячешься.

Он хотел закрыться от этого. Встать и уйти, пока она не подобралась ближе. Но это уже произошло. И, как ни странно, он не хотел этого. Только не с Райли.

— Я хочу, чтобы все было правильно, — сказал он, встретившись с ней глазами. Я должен сделать это правильно.

Ее пальцы нашли его предплечье, совсем ненадолго, и хотя это прикосновение было гораздо более сестринским, чем того хотела самая темная часть его души, оно успокоило его.

— Тебе нечего доказывать, Сэм. Во всяком случае, не нам, МакКеннам.

Он знал, что она права.

Он также знал, что он не МакКенна. Он всегда знал об этом. Он был Комптоном, а Комптонам успех давался нелегко.

— Ты не хочешь уйти отсюда? — услышал он свой вопрос. — На Десятой есть небольшой виски-бар.