С одним из таких существ однажды столкнулась Альлеяль Грёжес. Она заглянула в пучину бездны и выжила, не натворив бед, ибо Боле Грёжес, имя которой на тот момент было всеми забыто, вывела её обратно к свету. Спасла от неминуемого подчинения ценой собственной «крови». Той самой «крови», что сейчас обильно стекает по стенам особняка Грёжес, хранящего немало тайн и тёмных событий, не существующих даже на страницах истории. Ещё не пришло время оглашать сокрытое, но однажды наступит день, когда покров будет сдёрнут раз и навсегда.

Ночной полумрак обволакивает. Беззвёздное небо страшит. В прорезях туч появляется и пропадает луна, призрачно освещая каменные надгробия в форме кинжалов. Они воткнуты рукоятью в изголовье могил. Меж ними мечется клубящийся туман. Невыплаканные слёзы павших вспарывает криком ночная птица — и мир снова погружается в неуютное безмолвие.

Кладбище? Не сюда ли мне Маг запретил заходить?

Я замечаю в отдалении мелькающий огонёк. Покачиваясь, он приближается, становясь ярче, шире, плотнее. И вот отчётливо проступают контуры женской фигуры, облачённой в почти невесомый изумрудный саронг, обмотанный вокруг тела на манер платья. Оказавшись на расстояние вытянутой руки, рыжеволосая девушка замирает. В её светло-зелёных глазах внимательность, узковатые губы шевелятся.

— Ищешь правды? — шелестит листва.

— Вы…

— Былое…

Я улавливаю сонм шепотков, истекающих из вихрящегося тумана. В ту же сторону смотрит госпожа — королева давних времён. Веет отрешением и опустошённостью.

Поёжившись, собираюсь с мыслями.

— Почему Нэрьярд Висталь верит в измену? Какова причина? — перехожу к сути дела. Медлить бессмысленно. Тем более долго мне не продержаться в бестелесном виде — слабая.

Душа-альху думает иначе.

— Не торопись с вопросами. Твоё тело находится на переходной стадии ко второму проявлению Хвори, поэтому сейчас совмещает телесное с бестелесным. Нам хватит времени обсудить необходимое. — Она делает широкий жест рукой, словно охватывает покрытые изморосью надгробия. — Здесь похоронены Эрьи, расставшиеся с жизнью в борьбе с Ваниусом фон Трисом и силой, стоящей за ним. Кладбище — лабиринт. Заплутает тут сильный маг, слабый — уснёт навеки. Мир мёртвых не следует тревожить.

— И всё же я тут, — озвучиваю очевидное, понимая, что попала сюда не по своему желанию. Понять бы ещё, как. Совмещаю телесное с бестелесным? Неужели стала наполовину призраком? Опускаю взгляд — так и есть. Не совсем прозрачная, чуть мерцаю. Сквозь свою ладонь еле различаю крупный камень у моих ног.

Душа-альху вдруг спрашивает:

— Ты любишь избранного Зовом?

Неожиданно. Разве об этом нам стоит разговаривать?

Не зная, что ответить, невольно бросаю ей вызов.

— А должна?

Перчатка Её Величеством не поднята.

— Должна, Ариш. Хвори — результат моего разочарования. Когда любовь попрали недоверием, когда ложью затмили правду, я необдуманно возжелала нерушимого союза, который никогда не оспорить. И появились такие как ты, — скользящим движением женщина трогает памятник. — Зов — не прихоть. Он определяет недостающую часть. Только один мужчина в мире переживёт первую брачную ночь с девушкой Хвори. Другие умрут.

Нервно вздрагиваю.

— Мы говорим о реальной гибели? — меня охватывает напряжение.

Если всё так серьёзно, почему в обители молчат? Настаивая на важности призыва, не объясняют трагичность положения? Хотя стала бы я в этом случае более покладистой? Когда загоняют в угол, выход один — сражаться за свою свободу…

«Даже если всё равно проиграешь?» — шуршит внутренний голос.

Любая Хвори знает, что один раз за жизнь Зов жрицы или Зов жреца приводит избранного или избранную. Сформированный союз нельзя оспорить или разрушить. Можно либо его принять и сформировать со своей второй половинкой пару, либо отвергнуть, тем самым обрекая себя и другую сторону на вечное одиночество и невозможность новых отношений. Я никогда не задумывалась о фатальности, если храмовница или храмовник всё-таки решит идти своей дорогой и влюбится в обычного человека. И, выходит, зря. Следовало давно понять, что нас бы так не натаскивали по самоконтролю и подчинённости законам обители, не имея на то причины.

Её Величество кивает, отчасти подтверждая все мои мысли.

— У Хвори основная сила спит до первого сексуального опыта. Хотя существуют ранние пробуждения, спровоцированные приспешниками бездны. В нормальном становлении, когда свершается соитие, на свободу высвобождается небывалая мощь, и обычному человеку или магу не выжить: он либо умрёт, либо лишится рассудка. Зов определяет претендента, исходя из переносимости именно этой силы. Как правило, претендент один.

— А бывает как-то иначе?

— Несколько веков назад тёмный маг после насильственной смерти с помощью Некроманта вселился в одного юношу. Зов его признал. Но подобные случаи редки. Спрашиваю снова — ты любишь избранного? — в светло-зелёных глаза женщины стальная непреклонность.

Вроде уверена, что не люблю, почему же сказать это не хватает смелости?

— Если нет? — выдавливаю упрямо.

И откуда у меня столько неуверенности в голосе? Аж противно!

— Идеальный партнёр полностью соответствует тебе, Ариш. Он неуязвим для силы Хвори, с ним ощутимо единство: эмоциональное, интеллектуальное, сексуальное. Реальная связь с неоспоримой взаимностью. Поэтому твоё нынешнее отрицание — это не более чем страх принять отношения, которые не оборвутся по прихоти одной из сторон. Или паника намного глубже? — опасно прищуривается госпожа, и пространство вокруг нас тяжелеет, сбивая дыхание. — Если Лер Разов умрёт, как Эйя, ты будешь горевать?