Трясу головой. Как же я устала. От постоянного давления, от невозможности понять, почему втянули в историю чужой жизни. Мне своих проблем мало? Недостаточно таящейся внутри горечи, связанной с маньяком-отцом, которому не в состоянии была противостоять и которого не смогла остановить?

Хотя, что я тогда могла? Даже сейчас — слабая, беспомощная, подчиняющаяся чужой воле. Ни силы стоящей, ни знаний, чтобы освободиться. Ничего не могу. Бесполезная…

Только не плакать! Я не позволю чувству вины перед Магом переплестись с виной перед Эйей и убитыми девушками, чьих лиц никогда не забуду. Не знаю, Что такое мой отец. Кем он стал. Почему превратился в чудовище, отдавшее младшую дочь на заклание. Мне неясны мотивы его поступков и целей, чрезмерная жестокость и бездушная одержимость, рождавшие на узком лице удовлетворённую улыбку. Это всё за гранью моего понимания, как и чёрная душа другого человека.

Ваниус фон Трис повинен в убийстве Эйи ничуть не меньше. Он — основная цель. И именно на нём необходимо сосредоточиться, а не впадать в уныние, пеняя на отведённую мне роль марионетки. Правда, прежде чем воздавать по заслугам мерзавцу, следует докопаться до сути истории между правящей парой, чью любовь очернила ненависть, и выяснить, какое отношение ко всему этому имеет барон.

Но только не сегодня искать ответы. Завтра. С самого утра этим и займусь. Сразу, как извинюсь перед Магом. А ныне поддамся слабости сбежать от вины, от воспоминаний о давних и нынешних кошмарах. Позволю себе забыться, пусть всего лишь на несколько часов.

Стягиваю шаль с плеч и кладу на спинку кресла. Туда же бросаю снятую с себя одежду, не желая тратить драгоценные минуты на развешивание её в шкафу. Затем наскоро принимаю душ и, забравшись в холодную постель, с головой накрываюсь одеялом.

Вечер ранний — мне всё равно.

Не думать… не вспоминать… забыться…

Погружение в иллюзорный мир напоминает падение под водой. Медленное, плавное, на самое дно, усеянное покатыми камушками. Удар. Меня подбрасывает чуть вверх, затем тянет вниз…

***

Окутавший мрак прогоняет прочь яркий свет. Щурясь, открываю глаза. На меня сверху глядит крылатая статуя, стоящая в главном зале Храма Амунаи — Нэрьярд Висталь в своей каменной ипостаси. Странно, но я больше его не боюсь. Нет тревоги или беспокойства.

— Ариш! — слышу весёлый возглас за спиной, когда сажусь.

Оборачиваюсь. Сердце сбивается с ритма… Списываю на испуг.

— Орокиос…

Не успев увернуться, оказываюсь в крепких объятиях. Храмовник трётся носом о мой висок. Принюхивается.

— Приятно пахнешь, — улыбается чистосердечно. — Пила аяновый чай? Понятно…

Что именно? Подаюсь назад. Он незамедлительно отпускает меня, но тут же берёт за руку. Интимно переплетает наши пальцы. В смеющихся глазах нежность: столь яркий свет любви и обожания, что дух захватывает.

Нервно сглатываю. Вот же, судьба недобрая! Откуда вылез?!

Неугомонный служитель обители настойчиво тянет вверх, заставляя подняться с пола, а затем за собой в сад, где довлеет над жизнью ирреальная тишина.

В недоумении озираюсь.

Мир обездвижен. Замерли в полёте собирающие нектар пчёлы. Пёстрые бабочки застыли в воздухе, напомнив подвесные колокольчики над кроватью в моей детской. Подарок матери, если верить словам отца. Так непривычно вокруг. Ни ветра, ни шороха, ни звука.

— Орокиос?.. — недоумеваю в голос.

— Замирье, — храмовник не улыбается больше.

Он с минуту смотрит вдаль, изучая высокую стену, ограждающую обитель, затем ведёт меня к ближайшей скамейке. Та вписана в арку и покрыта сложной рунической письменностью. Не прочесть.

Мешкаю, прежде чем присесть. Незнакомое место, а ведь сад вдоль и поперёк изучен.

— Что за «замирье»? — уточняю у собеседника, на котором из одежды одна набедренная повязка.

Обыденное явление. Всегда минимум тряпья, в отличие от остальных служителей, чередующих разнообразные стили. Одни за модой иноземной следят, другие — по долгу служения вынуждены изменяться, для каждой клиентки подбирая соответствующий наряд и аксессуары к нему.

Я так делала.

Орокиос — нет.

Даже не знаю, какие у него клиентки и обязанности перед ними. Может, он «маздок»? Пытает болью в пределах разумного? Служителей данного тёмного направления можно пересчитать по пальцам. Среди храмовников слишком редкое явление. И узконаправленное, стоит заметить, требующее жёсткой самодисциплины и совершенного владения иллюзией, дабы ублажать клиентов, любящих нетрадиционный подход.